Бета: Helga

Пайринг: Гарри/Драко

Рейтинг: PG

Предупреждение: слэш

Disclaimer: все принадлежит мне (в моих мечтах). Хозяйка – Дж. К. Роулинг. Я просто ненадолго одолжила.

Примечание: Для Случайной попутчицы - скромная благодарность за все, что она для меня сделала!

Первая глава

– Я пьян в дупель, – с неожиданной убежденностью провозгласил Гарри Джеймс Поттер, семикурсник Гриффиндора и будущий спаситель магического мира.

Бармен безразлично глянул в его сторону, а сидящий рядом Рон издал какой-то нечленораздельный смешок. Гарри внимательно посмотрел на него. Рон вдумчиво разглядывал что-то в районе его левого плеча.

– И ты тоже.

– Вовсе нет, – пробубнил Рон, по прежнему глядя на плечо Гарри.

– Я здесь, Рон.

– А...

На дворе был субботний вечер, середина июня, и именно светлую голову Рона Уизли посетила гениальная идея смотаться в «Кабанью Голову» и там напиться до поросячьего визга, чтобы хотя бы на один вечер отвлечься от мыслей о Претруднейшей Аттестации Умений Колдуна, которую они только что выдержали, потому что нервное хождение взад-вперед по гриффиндорской гостиной особой пользы не приносило – они просто постоянно наталкивались друг на друга и выводили из себя Гермиону.

В конце концов, под покровом мантии-невидимки Гарри они направились в «Кабанью Голову». Как и предсказывал Рон, бармену оказалось абсолютно наплевать на то, что за километр было видно, что они – студенты Хогвартса и следовательно, несовершеннолетние. Он просто выдал им две бутылки огневиски и позволил спокойно осуществлять свою благородную миссию – напиваться до состояния нестояния.

– Думаю, нам пора собираться, – сказал Гарри, поглядывая на Рона, приканчивавшего уже четвертый по счету стакан огневиски. Рон неловко махнул рукой в сторону Гарри и с суровой укоризной посмотрел на его плечо, ясно давая понять, что он слишком занят процессом сведения к нулю своих моторных функций и вмешательств со стороны не потерпит.

Гарри же приступил только ко второму стакану, впрочем, и этого было достаточно, чтобы ввести его в блаженное состояние ступора. Невзрачная неопрятная забегаловка внезапно показалась невероятно уютной и притягательной, а толстые свечи игриво подмигивали ему своими огоньками.

Для места, которое уже несколько десятков лет не видело швабры, здесь было необычайно хорошо, и оставалось хорошо еще секунд десять, до того самого момента, когда Гарри услышал мгновенно узнаваемый голос Драко Малфоя, звенящий в нескрываемой панике:

– Пэнси! Что за кошмарная дыра! Я не могу поверить, что ты предлагаешь мне посетить  эту клоаку!

За этим возмущенным возгласом последовала серия негодующих  воплей и шум, который бывает обычно, когда кого-то бесцеремонно заталкивают в дверь.

– Что за мерзость! Что за грязь! – шипел Малфой, напоминая Гарри портрет миссис Блэк.

– Заткнись, Драко. Здесь подают алкоголь, – ответила Пэнси Паркинсон. – Бармен! Наш заказ готов?

Слизеринка говорила неестественно приторным голоском, от которого Гарри всего передернуло. У голоса Пэнси Паркинсон вообще было свойство вызывать у людей непреодолимое желание повеситься на собственных нестиранных носках.

Гарри старался не оборачиваться, надеясь, что слизеринцы окажутся всего-навсего посетившей его по случаю перепоя слуховой галлюцинацией и исчезнут сами по себе, если он будет вести себя тише воды ниже травы и не делать резких движений.

– О, разве здесь не прелестно? А метровый слой пыли придает этому месту легкий налет старины, – произнес третий голос, показавшийся Гарри незнакомым.

По звуку шагов он понял, что компания направилась к столику в дальнем углу зала, и украдкой бросил взгляд в их сторону.

Пэнси Паркинсон, туго затянутая в черное платье – нечто среднее между корсетом и эластичным бандажом – тащила за собой Драко Малфоя, который вряд ли разделял восторги своей спутницы. Рядом с ними шел парень с темно-каштановыми волосами и хитрющими глазами, одетый в обтягивающие блестящие штаны и черную футболку, на которой жизнерадостная надпись аршинными буквами сообщала: «Я целуюсь с мальчиками!»

– Оп-паньки, – выдохнул Гарри встревоженно.

Из всей троицы только Малфой выглядел более-менее пристойно, да и то только потому, что был одет в школьную форму и мантию. Гарри с ужасом представил, что он мог носить в свободное время. Неудивительно, что при виде жуткого прикида его сотоварищей Гарри неожиданно пригрезился кошмар в образе Малфоя  в кожаных штанах. Обтягивающих, блестящих и поскрипывающих при ходьбе кожаных штанах.

– Оп-паньки, – с чувством повторил Гарри,  вызвав этим недоуменный взгляд Рона.

– Жаль, что Винс и Грегори не смогли пойти с нами, – жеманно произнес темноволосый слизеринец.

Пэнси высокомерно глянула на него:

– Тебе просто нужен повод, чтобы потискаться со своим новым бой-френдом.

– Пожалуйста – ради всего святого, что осталось еще в этом мире! – не упоминайте при мне ужасный роман Крэбба и Забини! Мой целомудренный слух этого не вынесет! – трагично воскликнул Малфой и уронил голову на лежавшие на столе руки.

Гарри крутанулся на стуле, услышав этот крик души. Сообразив, что Забини это и есть тот мускулистый парень, чья футболка гордо провозглашала, что он целуется с мальчиками, а Крэбб –  та самая слизеринская туша, которая повсюду таскалась за Малфоем, Гарри ощутил острый приступ дурноты.

– Фу, – он скривился, передернувшись, и как за спасением потянулся за очередным стаканом огневиски. Прикончив его одним махом, он хорошенько тряхнул Рона, пытаясь привлечь его внимание:

– Нужно немедленно смываться, – прошептал он, горя желанием побыстрей оказаться как можно дальше от слизеринцев и слизеринских извращений.

Рон сосредоточенно рассматривал пол, и когда он поднял голову, на лице его была смесь ужаса и недоумения:

– Куда пропали мои ноги? – завопил он, и Гарри съежился.

– О, Потти и Уизель!? – выкрикнула Пэнси своим невыносимым голосом, и Гарри, взяв себя в руки, повернулся к троице слизеринцев, с насмешкой рассматривавших его и Рона.

Малфой откинулся на спинку и уставился на Гарри с ехидным самодовольством, из-за чего Гарри захотелось срочно стукнуть его, и как можно сильнее.

Вообще говоря, Гарри много кого хотелось стукнуть, но Малфой с завидным постоянством занимал первое место в этом списке.

В середине прошлого учебного года было объявлено, что Люциус Малфой был заключен в Азкабан в результате процессуальной ошибки – и на основании этого факта его освободили, хотя на самом деле он согласился шпионить за Темным Повелителем  и работать на Орден ради спасения своей никчемной тощей задницы. Гарри был вне себя от ярости, и когда  Малфой-младший вновь начал расхаживать по Хогвартсу как по собственным владениям, Поттеру понадобились весь его самоконтроль и вся сила воли, чтобы не наброситься на него и не вбить в ближайшую стену.

 – Давай, Рон, пойдем отсюда. Что-то мне здесь воздух не нравится,  – сдавленно пробормотал Гарри. Он бросил десяток сиклей на стойку и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как с трудом переставлявший ноги Рон бредет к слизеринскому столику.

– Привет, куколка, – плотоядно сказал он Пэнси Паркинсон.

Та смотрела на него пару секунд, по-видимому, проглотив от неожиданности язык, а потом завизжала,  давясь хохотом на пару с Забини.

– Хватил лишку, Уизли? – ехидно поинтересовался Малфой, и Рон угрожающе посмотрел на его локоть, перепутав с лицом.

 Гарри прикрыл рот ладонью, пробормотав, что обязательно прикончит Рона, как только тот протрезвеет, поднялся и медленно направился спасать лучшего друга.

– Нам действительно пора идти, Рон, – с надеждой произнес Гарри, схватив его за руку и протащив за собой пару шагов,  прежде чем жизнерадостный голос Забини перебил злорадное хихиканье Малфоя и Паркинсон:

– Может, останетесь и выпьете с нами? – спросил он, жеманно подперев подбородок рукой и глядя на Гарри и Рона. Гарри в ужасе повернулся, отметив, что Малфой и Пэнси глядят на своего приятеля с точно таким же выражением неприкрытого ужаса.

Блэйз деланно широко раскрыл глаза:

– А что такого? Мы почти закончили учебу в Хогвартсе и не должны позволять старым факультетским дрязгам вставать на пути большой и светлой дружбы.

Пэнси с опаской отодвинулась от Забини, словно только что узнала, что тот страдает какой-то ужасно заразной неизлечимой кожной болезнью, и презрительно сморщила носик, посмотрев в его сторону.

Забини приглушил голос и прошептал что-то... Гарри не совсем расслышал, что именно, но это было подозрительно похоже на  « ...есть возможность собрать кучу материала для шантажа».

Малфой и Пэнси обменялись Невероятно Коварными Взглядами. Гарри быстро попятился к выходу.

– Подвинься, Блэйз, чтобы Уизли смог сесть рядом со мной, – с невинным видом произнесла Пэнси, и Рон молниеносно плюхнулся на освободившееся место.

Гарри всерьез задумался о том, чтобы бросить Рона, оставив его на волю злого рока, но тут вмешался неподвластный огневиски Инстинкт Лучшего Друга, утверждавший, что гремучая смесь из одного пьяного гриффиндорца и трех слизеринских воплощений порока не приведет ни к чему хорошему. Поэтому-то Гарри с обреченным вздохом опустился на единственное свободное место рядом с Драко Малфоем.

Малфой одарил его презрительным взглядом и затем отвернулся, чтобы продолжить болтать с Блэйзом Забини. Сидевшие напротив Рон и Пэнси каким-то образом дошли до обсуждения квиддича и затеяли громогласный спор по поводу команд, за которые они болели. Гарри же продолжал размышлять о том, как его угораздило попасть в такую кошмарную ситуацию.

– Ну как, Потти, трясешься в ожидании результатов ПАУКов? – ехидно спросил его Малфой.

– Нет, – моментально огрызнулся Гарри, хотя это было неправдой. – А ты трясешься?

Малфой насмешливо хмыкнул:

– С какой стати? Я, в отличие от некоторых, все последние месяцы занимался учебой.

Гарри решил воздержаться от комментариев и не упоминать о том, что он заметил отсутствие бледного ухмыляющегося лица за каждым углом, за который ему приходилось заворачивать в последнее время.

Подошедший к столику бармен многозначительно прочистил горло, привлекая внимание честной компании. Пэнси заказала какой-то напиток со вкусом ягод, о котором Гарри никогда не слышал, Рон потребовал еще стакан огневиски, а Забини – что выглядело весьма подозрительно – отказался от спиртного, заявив, что хочет сегодня быть трезвым как стеклышко и попытается найти видеокамеру.

– Водку, – бесстрашно заявил Малфой и бросил презрительный взгляд в сторону Гарри.

Не желая упускать ни единой возможности доказать Малфою, какой тот на самом деле невыносимый тип и полный неудачник, Гарри заказал то же самое и вызывающе нахмурился в ответ.

– «Соколы»? – заорал Рон так, словно ему только что отрубило правую руку. – Ты болеешь за «Соколов»?

– «Фальмутские Соколы» лучше всех! – прокричала в ответ Пэнси. – По крайней мере, они хотя бы изредка выигрывают! Чего не скажешь о «Пушках»!

– Не кати бочку на «Пушки», глупая женщина! – рявкнул в ответ Рон, но невероятно довольная пьяная ухмылка от уха до уха свела на нет весь устрашающий эффект от лицезрения Взбешенного Уизли.

Тем временем подоспели напитки. Рон и Пэнси набросились на свои стаканы, а Малфой торжествующе улыбнулся и осушил свою рюмку, слегка поморщившись от непривычного вкуса.

Как  всегда и во всем между Поттером и Малфоем, это очень скоро переросло в очередное соревнование, на этот раз  «кто кого перепьет», и вечер они заканчивали за стойкой бара, не желая ждать, пока бармен  через весь зал принесет им очередную рюмку.

Час спустя в глазах у Гарри все двоилось, и он с трудом сохранял равновесие на высоком барном стуле. Малфой же моргал как старая сонная сова.

– Ты граздо пью… пье… пьяней меня, – презрительно пробормотал Малфой. – Я выиграл.

– Черта с два! – прорычал Гарри. – Я еще до вашего прихода выпил два стакана. Конечно, я пьяней.

– Все равно я выиграл, – с триумфальной улыбкой заявил Малфой.

– Ненавижу тебя, –  буркнул Гарри.

– Взаимно, – процедил Малфой в ответ.

Гарри внимательно изучал основательно заляпанную барную стойку, не испытывая особого удивления из-за того, что не видел в ней своего отражения. От философского созерцания его отвлекла чья-то рука, хлопнувшая  по плечу. Неловко повернувшись, он увидел Блэйза Забини, смотревшего на него с самой очаровательной улыбкой.

Рон и Пэнси уже стояли около выхода. Рон обнимал ее за талию, чтобы не упасть, что было в общем-то объяснимо, учитывая, что за время соревнования Гарри и Малфоя он выпил еще две порции огневиски. Пэнси прижалась щекой к стене, водрузив локоть на плечо Рона.

– Мы готовы, Драко. Гарри, ты не хочешь забрать своего дружка?

Рон затуманенным взором любовался смеющейся над чем-то Паркинсон.

– Похоже, он и без меня прекрасно справляется, – ответил Гарри.

– Как знаешь, Поттер, – Блэйз безразлично махнул рукой и направился к выходу. Гарри смотрел, как Малфой медленно сполз со стула и направился вслед за приятелем, и в этот момент у него в голове подобно молнии сверкнула мысль. Он схватил блондина за рукав и без особой нежности дернул назад. Малфой с глухим стуком ударился о стойку.

– Ой, – тупо произнес он, раздраженно посмотрев на Гарри. – А это за что?

– Я не собираюсь платить за твою выпивку.

– Это ты начал – ты и плати.

– Ты первый заказал водку.

– А ты второй.

Пару мгновений они со злостью разглядывали друг друга. Пэнси хихикала. Блэйз нетерпеливо переступал на месте.

– Ладно, –  недовольно буркнул Малфой, порылся в карманах и выудил пару галлеонов. – На сдачу можете прикупить пару швабр.

Хихикая над собственной шуткой, он встал и с достоинством направился к выходу, усердно делая вид, что трезв как стеклышко.

Ему это неплохо удавалось, пока он не промахнулся мимо двери и не влетел со всего размаху в стену.

Пэнси завизжала от хохота.

Гарри глупо ухмыльнулся, заплатил за себя и последовал к выходу за всей честной компанией. Он не имел ни малейшего желания торчать здесь в гордом одиночестве.

Теплый ночной воздух лишь немного привел его в себя, но этого было достаточно, чтобы окружающий мир перестал выглядеть блеклым и размытым. Гарри по-прежнему чувствовал пьяное возбуждение и мечтал поскорей добраться до ближайшей кровати, но, по крайней мере, предметы перестали двоиться у него перед глазами.

Впереди маячили шагающие рука об руку Рон и Пэнси, она несла  черные туфли на высоких каблуках и беспрерывно хохотала.

– Ты напился как сапожник, Уизли, – заявила она, пытаясь удержать его на ногах и, в конце концов, рухнув вместе с ним на пороге магазина одежды. – И я, похоже, тоже.

– Поттер, ты что, преследуешь меня? – раздался голос откуда-то слева, и Гарри обнаружил, что каким-то образом оказался рядом с Малфоем. Повернувшись, он заметил, что следом за ними, засунув руки в карманы, шагает Забини.

– Нет, – ответил Гарри. Малфой недоверчиво изогнул бровь и продолжил движение,  удивленно поглядывая в сторону Пэнси и Рона.

– Как странно, – произнес он.

– Ага. Разве она не твоя подружка? – спросил Гарри, искренне надеясь, что хотя бы полигамия не входила в обширный список Слизеринских Пороков.

Малфой потрясенно посмотрел на него и остановился как вкопанный посреди дороги. Гарри попытался  сообразить, не сказал ли он что-то оскорбительное. И в глубине души понадеялся, что все-таки сказал.

– Пэнси? Моя подружка? – Малфой тихо рассмеялся и посмотрел на идущую впереди парочку. – Мы встречались какое-то время. Но… ничего не вышло. Нам лучше быть друзьями.

Гарри вспомнил, как Джинни рассказывала о нашумевшем разрыве между Малфоем и Пэнси Паркинсон. Ходили слухи, что Пэнси швырнула в него стулом, и он на два дня загремел в больничное крыло. Гарри не знал, что именно следовало ответить, но это и не понадобилось, когда Малфой продолжил:

– К тому же мне нравятся парни.

Гарри показалось, что Грохх, младший братец Хагрида, принял его за кресло-качалку и уселся на него отдохнуть после сытного обеда.

– Че-го?

– Я сказал, что мне нравятся парни, – на удивление любезным голосом повторил Малфой.

– Ты… что… парни? – переспросил Гарри, мгновенно почувствовавший себя до отвращения трезвым.

– Да, Поттер, парни. Знаешь, такие человеческие особи с членом между ног?

– Я знаю! – крякнул Гарри и в ужасе огляделся по сторонам  в поиске младенцев или пожилых монахинь, которые могли услышать эти ужасные слова. Забини уже давно обогнал их, составив компанию Рону и Пэнси, во весь голос горланящим «Уизли – наш Король!». Шокированных запоздалых прохожих тоже поблизости не наблюдалось, однако Гарри все равно понизил голос до заговорщического шепота:

– А почему ты никогда ничего не говорил?

Малфой посмотрел на Гарри так, словно тот спросил, почему вода мокрая.

– Вообще-то это не совсем та информация, которую принято выкладывать при первом же знакомстве, – медленно, словно говоря с умственно отсталым ребенком, ответил Малфой, и потом вытянул руку вперед, словно заново знакомясь с Гарри:  – Привет, я Драко Малфой, я буду твоим главным соперником в ближайшие семь лет и, кстати, последние двадцать секунд я представлял, как ты выглядишь голым.

– Ты представлял меня голым? – сдавленно прошептал Гарри, и Малфой хищно ухмыльнулся.

– Время от времени.

– Но сейчас ведь ты этого не делаешь?

– Кто знает, кто знает...

– Это ужасно!!!

– Мечтать не запретишь.

– Еще как запретишь! – почти по-девчачьи взвизгнул Гарри, и шагающая впереди компания повернулась и удивленно посмотрела на него и Малфоя.

Уши Гарри запылали от смущения, а Малфой продолжал довольно улыбаться.

Оставшийся путь в Хогвартс оказался на удивление спокойным. Гарри не переставая нервно бросал косые взгляды в сторону Малфоя, но слизеринец спокойно шагал вперед, размахивая руками и напевая песенку.

Когда они дошли до Главного Входа, Блэйз с трудом разъединил Рона и Пэнси, и наполовину повел – наполовину понес слизеринку в сторону подземелий. Малфой задержался, наблюдая за тем, как Гарри пытался припереть Рона к каменным перилам центральной лестницы. Когда находящийся в абсолютно бессознательном состоянии Рон свалился в четвертый раз, Гарри опустил руки – и в прямом, и в переносном смысле.

Малфой откашлялся, и Гарри резко повернулся к нему.

– Я все еще очень пьян, – доверительно сообщил Малфой, бросая на Гарри Невероятно Серьезный Взгляд.

– Я заметил.

– И ты тоже.

– Ну и...? – спросил Гарри, не понимая, к чему этот разговор.

– Ну и то, что завтра мы все равно скорей всего ничего не вспомним, – радостно заключил Малфой и оказался подозрительно близко от Гарри.

– Ого, – вот и все, что смог породить разум Гарри до того, как Малфой схватил его за воротник и поцеловал в губы.

Поцелуй получился неуклюжий, пьяный, совершенно не продуманный и неумелый.  Губы Малфоя еще хранили вкус водки и оказались теплыми и мягкими. Гарри внезапно похолодел от страха, и не только потому, что Малфойцеловалегооужас!!!!  но и потому, что после катастрофы с Чжоу на пятом курсе у него развилось что-то вроде поцелуефобии.  На прошлое Рождество он устроил целое представление, когда буквально сбежал от Лаванды Браун, подловившей его под веткой омелы.

Несмотря на все это и, несомненно, благодаря немалому количеству поглощенного им алкоголя, сам поцелуй был не так уж и страшен.

Откровенно говоря, как бы дико и необъяснимо это не звучало, этот поцелуй ему очень и очень  даже понравился.

Когда Малфой отодвинулся, в его глазах был особый слизеринский блеск, обычно появляющийся после того, как он доводил до слез десяток-другой хаффлпаффцев. Осознание происходящего шибануло по мозгам не хуже метко запущенного бладжера, и Гарри  уже собрался открыть рот и закричать, что слизеринец целует его без специального на то разрешения, когда что-то заставило его промолчать. Возможно, виноват в этом был смягчавший резкие черты лица Малфоя свет факелов, в котором его волосы отливали серебром.

Слизеринец продолжал подозрительно мило улыбаться, вцепившись Гарри в воротник и пожирая его широко раскрытыми глазами.

Гарри сердито хмыкнул, схватил Малфоя за запястья и произнес:

– Пошло все к черту.

Он был слишком пьян, чтобы думать о том, что завтра он может об этом пожалеть.

Если завтра он вообще хоть что-нибудь вспомнит.

Малфой улыбнулся, и Гарри потянул его подальше от лестницы, около  которой по-прежнему мирно похрапывал Рон – несмотря ни на что поцелуи со злейшим врагом в паре метров от лучшего друга никогда не входили в число его сексуальных фантазий.

Тоненький  голос разума (который подозрительно напоминал голосок Гермионы) ехидно вставил, что поцелуи с Малфоем точка никогда не входили в число его сексуальных фантазий; впрочем, его удалось на удивление легко заткнуть с помощью гормонов, которые в этот самый момент устраивали ритуальный языческий танец в мозгу Гарри и некоторых избранных частях его тела.

Неподалеку от лестницы находился довольно узкий коридор – в него-то и забрались ребята, по очереди зажимая друг друга у каменной стены. Прервавшись лишь на мгновение, чтобы дать Гарри высвободить руку из рукава мантии Малфоя, они сразу же вернулись к тому, на чем остановились.

Малфой впился в рот Гарри – так сильно, что они стукнулись зубами. Гарри разобрало на смех, но он решил, что в данных обстоятельствах это не совсем уместно, и потому благоразумно промолчал. Малфой засунул язык в рот Гарри, и тот почувствовал в области позвоночника нечто похожее на удар током.

По-прежнему все оставалось странным и довольно неловким: потому что никогда до этой ночи Гарри не целовался с мальчиками и уж точно никогда не целовался с Малфоем, но все-таки было в этой ситуации нечто необъяснимо сладостное, что-то такое, что Гарри не мог уловить и уж тем более объяснить.

– И, кроме того, – успокоил Гарри его разум, – мы с тобой по-прежнему в дупель пьяны.

Точно. Займемся Малфоем.

Гарри никогда не испытывал потребности увидеть в Малфое что-то хорошее, потому что, по правде говоря, тот был ужасным, избалованным, претенциозным поганцем и жутким снобом, но даже Гарри был готов признать, что целовался он просто охренительно.

В тот самый момент, когда Малфой прикусил его нижнюю губу и скользнул рукой под рубашку, Гарри посетили непременные в данной ситуации непрошеные сомнения, и он оттолкнул слизеринца от себя.

– В чем дело? – раздраженно спросил Малфой, которого оторвали от чрезвычайно ответственного занятия – расстегивания рубашки Гарри.

Волосы его растрепались, а щеки восхитительно порозовели. Он по-прежнему не сводил хищного взгляда с одежды Гарри, и тому пришло в голову, что пора бы ему перестать пялиться на Малфоя во время принятия важных решений, потому что это не самым лучшим способом сказывается на работе его головного мозга.

– Э-э-э... Да так, ничего, – наконец ответил Гарри.

– Отлично! – воскликнул Малфой и с энтузиазмом набросился на него.

За три минуты Малфой успел стащить с Гарри мантию и жилетку, а также расстегнуть его изрядно помятую рубашку. Гарри же отчаянно пытался вытащить рубашку Малфоя из его брюк и со сдержанным ужасом, который был бы намного сильнее, если бы не безбожное количество выпитого алкоголя, думал о том, как далеко они могут зайти.

Разозлившись на серый жилет, входивший в облачение Малфоя и упрямо отказывавшийся сниматься, Гарри просто сорвал его, заткнув возмущенные протесты Малфоя очередным поцелуем.

Не отрываясь друг от друга, они продолжали продвигаться по коридору. Удерживая Малфоя за запястья и прижимая к каменной стене, Гарри самозабвенно целовал его шею. Опустив взгляд и оторвавшись на секунду, чтобы вдохнуть воздуха, Гарри заметил на белоснежной коже нечто темное и наклонился, чтобы рассмотреть как следует.

Вокруг пупка Малфоя был нарисован тонкий черный круг с изогнутыми треугольниками, подобно звездным лучам указывавшими в разные стороны. По какой-то причине в затуманенном алкоголем мозге Гарри всплыло слово «суперзвезда» и он беззаботно рассмеялся.

За это он был вознагражден Очень Сердитым Взглядом, который лишь заставил его рассмеяться еще сильней. В отместку Малфой укусил его.

– Ой! – воскликнул Гарри и сурово посмотрел на ехидно ухмыляющегося Малфоя.

Как ни странно, Гарри с трудом сдерживал желание улыбнуться, когда он наклонился вперед, намереваясь зацеловать Малфоя до смерти, как вдруг справа раздался приглушенный вопль, полный неприкрытого ужаса. Гарри и Малфой повернулись и увидели Рона Уизли.

Рон на удивление достоверно изображал вытащенную из воды рыбу, глядя на представшую перед ним картину широко распахнутыми остекленевшими глазами и вытягивая вперед трясущийся палец. Гарри и Малфой отпрыгнули друг от друга, Малфой при этом ударился головой об стену.

– Мы… э-э-э… боролись, и пуговица Малфоя зацепилась за мой жилет, и естественно, мне нужно было снять его, чтобы распутать... – пытаясь объясниться, бормотал Гарри.

В этот момент Рон рухнул на пол и продолжил самозабвенно храпеть.

Гарри посмотрел на Малфоя.

Малфой посмотрел на Гарри.

Гарри неловко откашлялся.

Малфой с ужасом  отпрянул в сторону и  со всех ног рванул в подземелья.

Сначала Гарри подумывал о том, чтобы догнать его, и даже начал собираться с духом,  когда особенно громкий всхрап привлек его внимание к тому факту, что его лучший друг по-прежнему спал на ледяном каменном полу. Гарри привел в порядок свою одежду и, растолкав Рона, с трудом заставил его принять вертикальное положение.

Он решил, что всегда успеет выследить Малфоя и потребовать у него… объяснения.

Гарри с трудом добрался до гостиной Гриффиндора, ему даже удалось усадить Рона на диван, после чего сам он, совершенно обессилев, рухнул в одно из кресел... и благополучно его опрокинул.

Он тщетно пытался вернуть кресло в более привычное положение, когда в гостиную спустились Гермиона и Джинни, обе с одинаковыми выражениями мрачного неодобрения на лицах.

Джинни направилась к Рону, а Гермиона встала перед креслом Гарри и сурово посмотрела на него. Гарри подумал, что девочки наверняка отрепетировали эту сцену заранее. Интересно, а они тянули жребий, чтобы решить, кто кого будет допрашивать?

В нескольких шагах от него Джинни увлеченно и артистично разыгрывала шоу «Хорошая сестра/Плохая сестра», ничуть не смущаясь отсутствием напарника. «О чем ты только думал? - Кто знает, что могло с тобой случиться? - Ты хотя бы представляешь, как сильно я волновалась? - От тебя несет, словно ты только что выбрался с помойки!»

С этими словами она заехала Рону по затылку мягкой диванной подушкой, в ответ раздался пронзительный мученический стон. В утешение Джинни погладила Рона по спине, милостиво разрешила опереться на себя и повела его по лестнице в спальню мальчиков.

Гермиона проводила их взглядом и снова сосредоточила на Гарри все свое суровое внимание. Шапка каштановых кудрей угрожающе колыхалась при каждом движении, придавая ей удивительное сходство с головой Медузы Горгоны.

– Я не могу пове... – уверенно начала Гермиона, но Гарри прервал ее тираду, отчаянно замахав руками.

– Завтра, Гермиона. Сейчас дай мне проспаться и вернуться в нормальное состояние, – уже сказав это, Гарри спохватился, но решил сделать вид, что не заметил двусмысленности своих слов, – а потом читай мне нотации – столько, сколько захочется. Но только завтра.

Гарри понимал, что пал слишком низко, опустившись до мольбы, но воспоминания о поцелуях Драко Малфоя были еще слишком свежи в его памяти, и ему нужно было как можно скорей проспаться и избавиться от них  до наступления очередного приступа знаменитого грейнджеровского ворчания.

Гермиона раздраженно надула щеки, сразу став похожей на бурундука, потом резко кивнула и перед тем, как вернуться в свою спальню, чмокнула его в щеку.

Пару мгновений Гарри просто сидел в кресле, разглядывая потолок, и только после этого нашел в себе силы подняться на ноги и направиться в сторону спальни. Невнятно буркнув «спокночи» попавшейся по пути Джинни, он добрался до кровати и упал на нее, даже не потрудившись сняв школьную форму.

Проснулся он на следующее утро с ясным ощущением, что кто-то умудрился посреди ночи пробраться в спальню гриффиндорцев и, пока он спал, вбил ему промеж глаз здоровенный железный штырь. Хуже всего было то, что он не мог ничего вспомнить из случившегося прошлой ночью.

– Ух, – пробормотал Гарри, выбираясь из-под покрывала и сразу же прячась обратно, подальше от ослепительно коварного солнечного света.

Страдальческий стон, раздавшийся откуда-то сбоку, довел до сведения Гарри, что Рон тоже был не в лучшем состоянии.

– Рон, – слабо простонал он.

– Эээ, – последовал на редкость утонченный ответ.

– Который час?

После продолжительного пыхтения, недовольного рычания и сердитого фырканья Рон наконец-то смог пробурчать: «Полдевятого».

Несмотря на то, что сегодня было воскресенье и Гарри с чистой совестью намеревался весь день бить баклуши, он сообразил, что завтрак уже почти закончился. А Гарри, как это ни странно, умирал от голода и намеревался перехватить хотя бы кусочек тоста – перед тем как заползет обратно под одеяло.

После сравнимой с подвигом процедуры подъема с кровати он отправился в душ и, прислонившись к белоснежной стене, едва не заснул под приятно ласкающими струями теплой воды.

Но как только он расслабился, воспоминание о целовавшем его вчера Малфое безжалостной рукой бесследно смело остатки сна и повергло Гарри в шок.

– Га! – вскричал он, хотя из-за полного воды рта это больше походило на «Гнгх!»

Следующие полминуты Гарри провел, отплевываясь и пытаясь выключить всю горячую воду – для того чтобы совладать с... ээээ... отвращением, которое у него вызвало это воспоминание. Когда ледяные струи ударили по спине, он смог немного прийти в себя и горько задумался о том, каким, наверное, конченым  засранцем он был в прошлой жизни, раз заслужил подобное в дополнение к этой бодяге с Вольдемортом, Пытающимся Убить Его В Конце Каждого Учебного Года.

Взбодрившись после ледяного душа, Гарри автоматически почистил зубы, вернулся в спальню и оделся под аккомпанемент блаженного храпа Рона. Он подумывал сначала просто оставить Рона спать дальше, но потом решил, что с Роном, лишенным сна, иметь дело предпочтительнее, чем с Роном, лишенным еды. Второй был куда более опасной личностью.

– Рон, просыпайся, – сказал Гарри, ткнув его в плечо.

– Мэээ, – ответил Рон и отмахнулся от Гарри как от назойливой мухи.

Тот раздраженно вздохнул:

– Рон, завтрак уже почти закончился. 

Упоминание о еде сразу же привело Рона в чувство, и он вскочил с кровати и скрылся в ванной. Пятнадцать минут спустя он уже вышагивал рядом с Гарри в направлении Большого Зала, сонно моргая и жмурясь от солнечного света.

Гарри уселся за гриффиндорский стол рядом с Гермионой, всячески стараясь не смотреть в сторону слизеринцев, и принялся намазывать маслом хлеб, покорно ожидая неизбежной поучительной лекции по поводу того, как подобает себя вести благовоспитанному гриффиндорцу.

– Я не могу поверить, что вы оказались такими безответственными! – пронзительно вскрикнула Гермиона, как только Гарри глянул в ее сторону. Все было до невероятного знакомо, и Гарри с радостью забыл о Драко Малфое до самого конца завтрака.

Когда Гермиона закончила свою пламенную речь о том, как опасно потребление алкогольных спиртосодержащих продуктов для неокрепших несовершеннолетних организмов, и замолчала, чтобы перевести дух, Джинни, выглядевшая так, будто вот-вот лопнет от возбуждения, наклонилась и прошептала Гарри на ухо:

– У тебя на шее след от укуса.

Гарри в ответ поперхнулся тыквенным соком и поднял повыше воротник, лихорадочно озираясь по сторонам в попытке убедиться, что никто ничего не слышал. Гермиона открыла учебник по Арифмантике и, не отрывая глаз от книги, стала чистить вареное яйцо. Симус сосредоточенно изучал потолок, а Дин время от времени тыкал его в бок ложкой. Невилл оживленно разговаривал с первокурсницей, не выпускавшей из рук учебник Гербологии, а Рон попеременно то бледнел, то зеленел, то багровел, однако с прежней решительностью смотрел на содержимое своей тарелки.

Прежде чем Гарри успел поинтересоваться у Рона, по какому принципу меняется цвет его лица, Симус издал счастливый победный клич и вскочил на скамью, едва не опрокинув Невилла на испуганную первокурсницу.

Вскоре Гарри понял,  чем вызвана столь бурная реакция. Огромная коричневая сова влетела в Большой Зал и неторопливо приближалась к гриффиндорскому столу. В клюве она держала длинную, цилиндрической формы посылку, обмотанную бечевкой, с написанным сбоку именем Симуса.

Как только сова оказалась в пределах досягаемости, Симус вырвал у нее посылку, не обратив ни малейшего внимания на недовольное уханье.

Он разорвал упаковку и развернул плакат, на котором была изображена чрезвычайно грозная устрашающего вида ведьма в зеленой мантии и с битой Загонщика в руках. У нее были глубоко посаженные глаза, мощная квадратная челюсть и пугающе суровый взгляд, в данный момент направленный на Симуса, едва не пляшущего от счастья.

– Кто это? – поинтересовался Гарри у Дина, сидевшего рядом с Джинни.

Дин глянул на постер и закатил глаза:

– Это Гвеног Джонс. Она капитан «Холихедских Гарпий». На пасхальные каникулы мы с Симусом были на их матче, и с тех пор он сходит по ней с ума.

Пока Дин рассказывал, Симус расцеловал постер – к явному его возмущению.

– О, мисс Джонс, мы будем так счастливы вместе! – восторженно объявил он и вихрем рванул прочь из Большого Зала.

Наблюдая за Симусом, краем глаза Гарри заметил Драко Малфоя, и все его хорошее настроение исчезло без следа. Слизеринец,  с насмешливой ухмылкой взиравший на устроенное Симусом  представление, почувствовал взгляд Гарри, и в его глазах промелькнуло удивительно знакомое выражение абсолютного ужаса.

Малфой продолжал изображать неуловимого Зорро во время всех занятий на следующий день, и на следующий, и на следующий – и так всю неделю. Такое поведение, как это ни странно, по-настоящему расстраивало Гарри, который пока еще не был готов признать, что он, с его постоянными проявлениями Фирменной Малфоевской Ублюдочности, а также драки, неизбежно за ними следующие, стали очень важны для Гарри как средство избавления от накапливающегося внутри напряжения.

К концу недели Гарри стал невероятно раздражительным и даже опустился до того, чтобы самому попытаться  спровоцировать Малфоя,  столкнувшись с ним лоб в лоб, когда Рон и Гарри направлялись на урок по Уходу за Магическими Существами.

– Смотри куда прешь! – рявкнул Гарри, гневно уставившись на блондина. Тот выглядел так, будто в прямом смысле прикусил себе язык.

– Замолкни, Поттер, мелкий кусок гриффиндорского дерь... – со всем присущим ей аристократизмом Пэнси Паркинсон рванула на защиту Малфоя, за что была моментально  вознаграждена пинком по лодыжке. Он взвизгнула и разъяренно посмотрела на Малфоя. За их спинами Крэбб и Гойл скучающе разглядывали Гарри. Похоже, они не меньше его надеялись на хорошую драку. Стоявший рядом с Гарри Рон пялился на Пэнси Паркинсон, и его физиономия с пугающей скоростью меняла цвет со смущенного красного на разгоряченный и возбужденный  бордовый.

– Мы опоздаем на урок Древних Рун, – с ледяным спокойствием произнес Малфой. – Я не позволю тебе или Поттеру заставить меня опоздать на Древние Руны.

Пэнси одарила Гарри презрительным взглядом и отправилась на урок вслед за Малфоем. Крэбб и Гойл разочарованно поплелись за ними.

– Только посмотрите, как Пэнси Паркинсон лебезит перед этим слизняком Малфоем. По-моему, это отвратительно, – заявила Гермиона, как раз вернувшаяся с урока Арифмантики.  И ткнула Рона кончиком пера, чтобы привлечь его внимание.

К концу шестого курса одержимость Гермионы правами домашних эльфов помаленьку сошла на нет. Предательство Кричера оказалось за пределами даже ее понимания. Вместо этого у нее появилась новая мания – она была одержима идеей Ведьминского Феминизма. Поэтому игривые отношения Пэнси и Малфоя  Гермиона воспринимала чуть ли не как личное оскорбление.

Рон тупо уставился на нее, и Гермиона снова ткнула его пером.

– Ой! Чего?

– Пар-кин-сон, – тщательно проговаривая каждый слог, повторила Гермиона. – Это же просто неприлично.

– Ну, я не знаю. По-моему, она очень даже ничего, – рассеянно ответил Рон, не сводя взгляда с компании слизеринцев, собравшейся у входа в кабинет Древних Рун.

Гермиона потрясенно посмотрела на Рона и едва не наткнулась на стоявшие в коридоре рыцарские доспехи, которые чудом успели отскочить в сторону и недовольно пробормотали что-то об окончательно распустившейся современной молодежи.

Рон увидел шок в ее глазах и поспешил вывернуться:

– Я хотел сказать, что она ничего для крикливой, распущенной, зловредной, своенравной,  развязной, злобной, извращенной слизеринки, – поспешно добавил он и рванул вперед, пытаясь догнать Гарри, который, молчаливо пылая от ярости, на всех парах летел к хижине Хагрида.

В тот день вечером Гермиона в очередной раз распиналась перед спокойно игравшими в шахматы у нее под носом Гарри и Роном насчет недопустимости халатного отношения к домашним заданиям, когда осторожный кашель, раздавшийся из камина, прервал ее на самом пафосном и потому самом нудном месте.

Повернувшись в кресле, Гарри увидел голову Фреда Уизли, парящую среди внезапно позеленевших языков пламени.

– Фред! Как дела с новым магазином? – расплываясь в улыбке, с энтузиазмом спросил брата Рон.

Расположенный на Диагон-Аллее магазин «Удивительные Ультрафокусы Уизли» пользовался таким бешеным успехом, что близнецы Уизли всерьез задумались об открытии второго магазина волшебных фокусов, на этот раз в Хогсмиде.

– Неплохо, братан, очень даже неплохо, – ответил выглянувший из-за плеча брата Джордж, – вообще-то, именно об этом мы и хотели с вами поговорить.

– Вы уже закончили работу  по обустройству магазина? – поинтересовался Гарри, обрадовавшийся любой возможности отвлечься от игры, в которой он в очередной раз терпел сокрушительное поражение.

– Все уже готово, Гарри! – восторженно воскликнул Джордж. На шахматной доске в это время  конь Рона, взвившись на дыбы, обрушил копыта на поверженного слона Гарри. – И на выходных планируется грандиозное открытие!

– Это замечательно, Джордж. Не сомневаюсь, что вы потом расскажете нам, как все прошло, – с вымученной улыбкой произнесла Гермиона. Она не одобряла бизнес Фреда и Джорджа, и сам факт, что они достигли такого успеха несмотря на то, что так и не закончили свое образование, воспринимался ею как личное оскорбление.

– А нам не надо будет ничего рассказывать, потому что вы все приглашены!

Моментально все гриффиндорцы, собравшиеся в этот час в гостиной, перестали притворяться,  будто они увлеченно занимаются своими делами, и навострили ушки, обратив их в сторону камина.

– Открытие состоится в эту субботу, – продолжил Фред, – естественно, мы не собираемся ждать все лето до следующего школьного уик-энда в Хогсмиде, так что вам всем придется тайком улизнуть. Конечно, будет музыка, танцы – что-то вроде дискотеки. Мы рассчитываем на вас троих, нам надо, чтобы вы разнесли благую весть по всей школе. И еще расскажите о туннеле за статуей горбатой ведьмы, чтобы  всем удалось благополучно добраться до цели. А теперь мне пора! – Фред исчез – раньше, чем Гермиона смогла возмущенно запротестовать; и пламя снова стало своего привычного веселого оранжевого цвета.

– Я не уверена, что сбегать почти посреди ночи в самом конце учебного года это такая уж хорошая идея. Я бы хотела хотя бы постараться не лезть в неприятности те несколько дней, что нам осталось доучиться, – ворчливо заявила Гермиона. Прикрепленный к ее мантии значок старосты школы важно поблескивал в свете горевшего в камине огня.

– Ну же, Гермиона, – раздраженно ответил Рон, – мы весь год, не разгибаясь, готовились к этим чертовым экзаменам, мы почти не виделись с тобой из-за твоих обязанностей старосты, и нам всем просто необходимо расслабиться.

В конце концов Гермиона согласилась, впрочем, наотрез отказавшись участвовать в распространении новости по Хогвартсу. Но ее помощь и не понадобилась. К концу следующего вечера все разговоры в гриффиндорской гостиной крутились только вокруг одного – предстоящего открытия нового магазина братьев Уизли. Гарри и Рон бесчисленное количество раз отвечали на вопрос о секретном туннеле, через который можно было пробраться в Хогсмид. Новость об открытии магазина распространялась со скоростью лесного пожара, и через пару дней в Хогвартсе не осталось ни  одного ученика, который не знал бы о грядущей вечеринке.

В четверг, как и во все остальные дни недели, главной темой обсуждения было открытие магазина удивительных ультрафокусов Уизли. Устав грызть гранит науки, в конце учебного года все студенты, особенно семикурсники, отчаянно нуждались в основательном кутеже в качестве вознаграждения за свои страдания.

И, естественно, все – кроме Рона, Гермионы и Гарри – обсуждали, с кем именно они отправятся на эту вечеринку.

Когда Гарри задал этот вопрос своим друзьям, Гермиона завела длинную проникновенную лекцию о том, что как свободная независимая женщина, она не нуждается ни в каких партнерах для свидания и не собирается зависеть от мужчин. Терри Бут, сидевший за столом Равенкло напротив них, уставился на нее с немым восхищением, потрясенный до глубины души.

В противовес ей Рон в ответ на провокационный вопрос лишь слегка покраснел и следующие несколько минут провел, разглядывая пустующее сейчас место за слизеринским столом, на котором обычно восседала Пэнси Паркинсон.

Симус, к всеобщему изумлению, пригласил Парвати Патил, которая никоим образом не напоминала воинственную Гвеног Джонс. В честь такого события Парвати и ее подруга Лаванда занялись важнейшим научным исследованием, главной и единственной темой которого было выяснение того, какой именно оттенок сливового больше всего подходит к цвету кожи Парвати.

Даже Невилл нашел себе пару для грядущего грандиозного события. Ею оказалась некая загадочная воздыхательница, с которой он переписывался уже больше месяца:

– Она сказала, что собирается сбросить с себя покров тайны на открытии магазина, – восторженно воскликнул Невилл, нежно прижимая к груди письмо. – Она приколет к груди красную розу, чтобы я смог ее узнать.

– О, это так романтично, – вздохнула Джинни.

В ответ Дин Томас взмахнул палочкой и пробормотал «Орхидеус»  – и у него в руке появился букет цветов, который он и вручил счастливо улыбающейся Джинни. Рон, закипая от гнева, тяжелым взглядом посмотрел на затылок Дина, его рука сама собой потянулась к вилке. Только Гермиона, ловко метнувшая в Рона учебником, спасла Дина от неминуемых двух ударов – и восьми дырок.

В этом момент в Большой Зал неторопливой поступью вошел Малфой – с Пэнси Паркинсон под руку и Крэббом и Гойлом, похожими на двух бульдогов-переростков, за спиной. К тому моменту, когда слизеринская компания прошла полпути к своему столу, Гарри уже пыхтел от ярости как закипевший чайник.

– Что ты думаешь об этом новом магазине в Хогсмиде, о котором все вокруг уже уши прожужжали? – громко спросила Пэнси в тот самый момент, когда они проходили мимо Гарри.

– Побойся Мерлина, Пэнси. Это же магазин Уизли. Ничто, связанное с Уизли, не может представлять даже малейшего интереса.

Это была довольно невинная реплика, особенно  по сравнению с прежними воинственными серенадами, но после полутора недель полного безразличия со стороны Малфоя Гарри мечтал и грезил о любом поводе для драки. Поэтому вместо того, чтобы показать себя  благожелательно настроенным и умудренным опытом человеком, он со скоростью вышедшего на тропу войны индейца вскочил со скамьи и преградил путь Малфою:

– Следи за своим языком, особенно когда это касается Уизли, – прорычал Гарри, держа наготове волшебную палочку.

Удивление на лице Малфоя с подозрительной легкостью сменилось презрительной ухмылкой:

– Прочь с дороги, Поттер. У меня есть дела поважней, чем  обсуждать с тобой  твоих никудышных друзей и их столь же никудышные семьи.

С нескрываемым удовлетворением Гарри заметил, что Малфой казался таким же взвинченным, как и он сам. Только потом он сообразил, что вообще-то должен быть в ярости из-за того, что его друзей оскорбили, а не радоваться тому, что Малфой наконец-то снова обращает на него внимание.

– Рон стоит десятка таких, как ты! И тебе уж точно не пристало пенять на чужие семьи – с такими-то родителями.

На самом деле Гарри просто хотел еще сильней разозлить слизеринца, но оказалось, что он перешел черту – и, пожалуй, даже не одну.

Шок на лице Малфоя сменила обида, а потом – минуя все промежуточные стадии – Дикая Ярость.

Пару мгновений спустя Гарри уже лежал на спине, и на нем восседал Очень Злой Слизеринец. Практически кипящий от бешенства. Малфой даже не стал заморачиваться с волшебной палочкой, вместо этого набросившись на Гарри с кулаками.

– Не смей говорить о моих родителях, – прошипел Малфой яростно, и Гарри замахнулся на него. Малфой блокировал  удар, поймав его запястья и пытаясь прижать их к полу над головой Гарри. Гарри зарычал и со всей силы отшвырнул Малфоя в сторону – и секунду спустя сам набросился на него.

Они катались по каменному полу Большого Зала, обмениваясь ударами и ругательствами. Гарри почувствовал, как кто-то пытается оттащить его за руку, и вырвался, с трудом поднимаясь на ноги вместе с Малфоем. Они снова накинулись друг на друга, зажав друг друга у стены неподалеку от хаффлпаффского стола. Скромные хаффлпаффцы все извертелись на своих местах, пытаясь как можно лучше разглядеть драку. Малфой облегчил им эту задачу, когда в третий раз набросился на Гарри и они оба повалились на обеденный стол.

Гарри размахивал руками, пытаясь ухватиться за Малфоя, но вместо этого попал в тарелку с картофельным пюре Джастина Финч-Флетчли.

Малфой, измазанный мясной подливкой, по-прежнему кипел и задыхался от ярости, когда ему удалось оседлать Гарри. Их лица разделяла лишь пара дюймов, его губы были приоткрыты, а грудь вздымалась часто-часто. Внезапно его взгляд застыл на губах Поттера, и он наклонился зачем-то, все ниже и ниже, к самому лицу Гарри, когда...

– ПОТТЕР, МАЛФОЙ! – раздался из ниоткуда неестественно громкий глас. Гарри и Драко повернулись в ту сторону, откуда шел этот звук, и увидели Снейпа, возвышавшегося над учительским столом с выражением лица, которое гриффиндорские студенты между собой называли «Сейчас будут взыскания, хахаха!».

– Если Вы закончили, мистер Поттер, – голос Снейпа, многократно усиленный с помощью заклинания Сонорус, гремел под сводами Зала, – то я попросил бы Вас сию же минуту извлечь свое туловище из-под мистера Малфоя. Вы...

– Оба, – поспешно вставила профессор МакГонагалл.

– ...будете отбывать взыскание со мной в субботу вечером, – с этими словами Снейп направил палочку к горлу, пробормотал: «Силенцио» - и с чувством выполненного долга направился на свое место.

Гарри охватило странное ощущение дежа вю в тот момент, когда он вытаскивал руку, запутавшуюся в рукаве Малфоя. Тот словно хотел как можно быстрей оказаться подальше от Гарри, его обычно бледное лицо пылало словно маков цвет, когда он поспешно  направился к слизеринскому столу. Пэнси Паркинсон с ненавистью посмотрела на Гарри, потом бросила  намного более любезный взгляд в сторону Рона и поспешила вслед за Малфоем. Гарри смущенно извинился перед хаффлпаффцами и со странным чувством разочарования побрел на свое место.

Гарри и Малфой должны были отрабатывать свое взыскание в шесть часов вечером в субботу, и это означало, что Гарри слегка опоздает на грандиозное открытие магазина близнецов Уизли.

Несмотря на непрекращающиеся уверения в том, что он придет на вечеринку в худшем случае часам к восьми, Рон продолжал настаивать на том, чтобы Гарри вообще послал к черту это взыскание. Гарри понимал, что лучший друг просто хочет избавить его от невыносимой муки, связанной с нахождением в течение целого часа в компании Снейпа и Малфоя, но все же решил, что кидаться, хватать за ноги и буквально преграждать своим телом выход из гриффиндорской гостиной в данном случае немного перебор.

– Рон, пожалуйста, мне надо идти. Если я опоздаю, то задержусь еще больше.

– Нет, Гарри. Это для твоего же блага. Тебя нельзя оставлять наедине с Малфоем, – сурово произнес Рон, стоя в дверном проходе подобно статуе Командора.

Гарри обиженно посмотрел на него:

– Это он всегда начинает...

Пусть это и не было чистой правдой, но у Гарри не возникло ни малейшего желания посвящать Рона в перипетии его непростых отношений с белобрысым слизеринцем.

Рон побагровел. Вообще, надо сказать, в последнее время с ним это случалось подозрительно часто.

– Не в этом дело, – прошипел он и принялся настороженно озираться по сторонам.

– Эээ? – с присущим ему красноречием вопросил Гарри.

Рон схватил его за руку,  утащил в дальний угол гостиной, подальше от любопытных гриффиндорских ушей, и силой усадил в кресло.

Гарри попытался встать, с опаской глядя на своего лучшего друга:

– Рон, может, поговорим об этом потом? Мне действительно пора...

– НЕТ!

Рон размахивал руками, глаза его были широко распахнуты, и весь его вид вызывал некоторые опасения даже в гриффиндорце до мозга костей Гарри Поттере, поэтому  тот осторожно опустился в кресло. Рон глубоко вздохнул, закрыл глаза, прошептал что-то вроде «найди свою счастливую пещеру».

– Ты должен задуматься об этом, Гарри, очень серьезно задуматься, – начал разговор Рон, нервно вышагивая по кроваво-красному ковру. – Ты был моим другом семь лет, Гарри. Я не говорю, что отказываюсь поддержать тебя в этом... открытии, – Рон сглотнул и нервно поежился, – и если ты захочешь встречаться с кем-нибудь из слизеринцев, я тоже возражать не буду. Я уверен, что среди них тоже встречаются относительно достойные люди. Ну, пара-тройка, – в этом месте Рон замолчал и мечтательно улыбнулся стене. Минуту спустя Гарри прокашлялся, и Рон пришел в себя, мгновенно вернувшись к прежнему потоку мыслей.

– Но здесь и сейчас речь идет о Малфое!

– Рон, – терпеливо начал Гарри, вставая на ноги, – ты хоть соображаешь, что несешь полную чушь?

Рон посмотрел на Гарри с задумчивостью, довольно быстро сменившейся счастливым пониманием. Он заулыбался до ушей, и Гарри мог поклясться, что почти видел над его рыжей головой горящую лампочку.
 
– О, я понял! Ты просто хочешь забыть об этом, так? Не могу тебя винить. Я уверен, что каждый, кому довелось целоваться с Малфоем, потом не отказался бы стереть себе память.

Целовался? С Малфоем?

О Боже!

Гарри тяжело осел обратно в кресло и посмотрел на Рона Взглядом, Полным Ужаса.

Десять минут спустя Гарри бежал по лестнице, ведущей в подземелья, перепрыгивая через две ступеньки и тщетно пытаясь отвлечься от урагана сумасшедших мыслей.

После того как Рон неловко извинился и отправился на поиски Гермионы, Гарри еще некоторое время продолжал сидеть в кресле, вяло обдумывая свои перспективы.

Он мог пойти на отработку взыскания и следующие полтора часа провести в компании Драко Малфоя и в мыслях о том, что ровно две недели назад его язык впервые обосновался во рту сего неприятного белобрысого господина – или мог послать взыскание к черту и пойти на вечеринку, после чего провести еще целую неделю, отскребая грязь с котлов в кабинете Зелий.

Как это ни странно, первая перспектива представлялась ему куда более привлекательной.

Когда Гарри распахнул дверь в кабинет Зелий, то увидел Драко, непринужденно развалившегося за столом, за которым обычно сидел на уроках. Так непринужденно, что Гарри в голову закралось смутное подозрение, что тот репетировал эту полную непринужденности позу добрых два часа.

Прежде чем Гарри смог решить, как именно ему следует поприветствовать Малфоя, в комнату влетел Снейп. Лицо его было полно раздражения, словно сам факт существования Гарри на этом свете непрестанно выводил его из себя.

Гарри невольно порадовался, что хоть что-то в этом мире осталось неизменным.

– Вы опять опоздали, Поттер, – сухо произнес Снейп, и мантра «Только не надо  дополнительных взысканий» сразу же зазвучала в голове Гарри. Но –  чудо из чудес – Снейп сменил тему, не назначив десятка-другого наказаний, которые тому пришлось бы отбывать до самой пенсии. Гарри решил, что слежка за Вольдемортом и жизнь в непрерывной опасности положительно повлияли на Снейпа и немного потеснили пункт «Превратить жизнь Гарри Поттера в кошмар» с первого места в списке его жизненных приоритетов.

–  Поскольку вы не можете находиться на расстоянии меньше метра без того, чтобы не приставать друг к другу, – Гарри искренне надеялся, что его лицо не стало багровым как вареная свекла после этих слов, – я решил, что мистер Малфой будет наводить порядок в моей личной кладовой, а мистер Поттер будет убирать собственно в кабинете. Я хочу, чтобы полы были тщательно подметены, зелья расставлены по порядку, а столы вымыты и выскоблены начисто. Все понятно?

Оба недовольно кивнули. Снейп хмуро посмотрел на Малфоя, потом угрожающе глянул на Гарри и вышел из кабинета, напоследок театрально взмахнув полами мантии. Лишь после этого Гарри набрался смелости и посмотрел на Малфоя, но тот старательно его проигнорировал.

Кладовая была гораздо меньше кабинета, и поэтому, когда час спустя Гарри только начинал драить столы, Малфой уже закончил свою работу. Слизеринец прошел в конец кабинета, чтобы помыть руки, старательно держась как можно дальше от Гарри. Тот  отложил тряпку и щетку, неуверенно глядя на Малфоя и думая о том, что бы сказать, потому что это гробовое молчание становилось уже невыносимо неловким.

– Эээ, – как всегда блистательно начал Гарри, и Малфой застыл в дверном проходе, вцепившись в ручку двери и глядя на него через плечо, – ну, это, по поводу того, что было две недели назад, ну, тогда, после бара? Я...

– Хватит, Поттер, – прервал его Малфой и развернулся. Его пальцы нервно теребили манжету. – Это была ошибка. Я был пьян, ты был пьян – и все это была одна страшная грандиозная чудовищная ошибка. Чего не сделаешь по пьяни? Лучше навсегда забыть о том, что это вообще когда-то произошло.

– О, – ответил Гарри. Вообще-то, ему после таких слов  логичнее было бы почувствовать облегчение, а не страшное разочарование. – Ясно. Тогда ладно, увидимся.

Малфой сжал губы, кивнул и ушел, не оглядываясь.

Гарри взял щетку и начал тереть стол, чувствуя, как внутри нарастает волна ярости. Ярости, причины которой он не мог найти. 

 – Просто забыть о том, что это произошло, – пробормотал он, отшвырнул щетку и выбежал из кабинета Зелий.

Он бежал всю дорогу от подземелий до лестницы, ведущей в Гриффиндорскую башню. И, все о чем он мог думать, это о его отношениях – если их можно так назвать – с Драко Малфоем. Он вспомнил их первую встречу в магазине Мадам Малкин, и вспомнил, как он возненавидел этого бледного  мальчика с первого взгляда. И их памятную встречу в поезде, когда он отверг протянутую руку дружбы – после того, как Малфой оскорбил Рона, и все бесчисленные памятные столкновения, случившиеся после.

Малфой был постоянной  занозой в заднице, но одного не отнять – он  давно стал постоянной величиной в жизни Гарри. Рон и Гермиона были его лучшими друзьями, Невилл, Дин, Симус и Джинни были его факультетскими приятелями, Чжоу была его первым увлечением, а Малфой был его главным соперником. Нет, он не стал его злейшим врагом. И пусть с завидным постоянством он с громадным отрывом занимал первое место в списке людей, которым Гарри хотел как следует дать в нос, и был назойливым  кретином-недомерком, но он всегда был рядом. Для Гарри в какой-то мере шоком стало осознание того, что он практически вырос вместе с Малфоем.

Но еще больший шок он испытал, когда принялся  воскрешать в памяти моменты, когда он и Малфой не ссорились – когда Малфой спокойно сидел в Большом Зале, смеясь со своими друзьями – конечно, смеясь над каким-нибудь несчастным, но это неважно – или читал учебник в библиотеке. Гарри вспоминал, как завороженно он любовался изгибом шеи Малфоя, когда  тот склонялся над книгой, от излишнего усердия слегка покусывая нижнюю губу и машинально накручивая на палец прядь волос.

После пары таких воспоминаний Гарри едва не свалился с лестницы.

Голову заполонили отдельные детали, несущественные мелочи, которые по какой-то неведомой причине закрепились в  подсознании. То, как его значок старосты был прикреплен рядом с гербом Слизерина на мантии, изящные буквы инициалов, вышитые на концах его серо-зеленых шарфов, падающая на глаза челка...

Гарри и представить себе не мог, как внимателен он был к таким мелочам – и внезапное осознание изрядно его напугало.

Добравшись до Гриффиндорской башни, он пробормотал Полной Даме пароль и вбежал внутрь. Гостиная  словно вымерла – только парочка первокурсников сидела в углу,  с головой уйдя в игру во Взрывающиеся Карты.

Гарри направился в ванную комнату, вымыл руки и побрызгал ледяной водой на разгоряченное лицо. Надев очки, он печально посмотрел на свое отражение в зеркале:

– Мне для полного счастья только сексуальных проблем не хватало, – горько пожаловался он.

Зеркало сочувственно кивнуло:

– Я знаю, – ответило оно, и Гарри с вздохом пошел переодеваться.

>>

Написать отзыв Вернуться