Бета: Helga

Пайринг: Гарри/Драко

Рейтинг: PG

Предупреждение: слэш

Disclaimer: все принадлежит мне (в моих мечтах). Хозяйка – Дж. К. Роулинг. Я просто ненадолго одолжила.

Вторая глава

Гарри редко когда  задумывался о своем внешнем виде, но этот раз стал исключением. Полчаса, красную футболку и пару потертых голубых джинсов спустя он проскользнул в потайной ход за статуей горбатой ведьмы и направился в Хогсмид. Осторожно, стараясь не потревожить владельца, он выбрался из «Сладкого Королевства» и помчался по Хогсмиду к пункту назначения. В переулке, ответвляющемся от центральной улицы Хогсмида сразу за заведением мадам Паддифут, он обнаружил небольшое невысокое здание с вывеской, с которой на него смотрели карикатурные изображения Фреда и Джорджа, а намалеванная яркими красными буквами надпись гласила: «Удивительные Ультрафокусы Уизли». Даже с улицы можно было услышать грохот находящейся в самом разгаре вечеринки.

Открыв дверь,  Гарри заглянул внутрь и увидел пустой магазин: кассовый аппарат в углу, образцы товаров, расставленные на полках или прислоненные к стенам, и четыре двери: одна – с надписью «Только для персонала», две – ведущие в уборные комнаты, и самая последняя дверь, на которой не было никакой надписи или указателя, однако именно из-за нее раздавались звуки музыки и громкие голоса. Но когда Гарри попробовал войти, дверь оказалась закрытой на замок. Гарри постучал, чувствуя себя полным идиотом.

В двери открылось миниатюрное окошко, явив миру в лице Гарри улыбающуюся физиономию Ли Джордана:

– Гарри, старик, ты все-таки смог выбраться. А мы все гадали, когда ты появишься! – воскликнул Ли и открыл дверь. Музыка и голоса, которые слышал Гарри, стали гораздо громче, но все равно он мог видеть лишь короткий, темный и абсолютно пустой коридор.

– Они все в подвале, – пояснил Ли, закрывая дверь, – туда ведет вон та лестница, так что заблудиться невозможно. Примерно через час близнецы устроят шоу – наверное, будут демонстрировать свои новые изобретения. Сам я еще немного подожду и тоже спущусь вниз.

– Спасибо, Ли, – ответил Гарри и направился по лестнице в подвал, который действительно был переоборудован в ночной клуб, как и обещал Фред на прошлой неделе.

Свет был приглушен, и оглушительно грохотала музыка. Гарри почти на сто процентов был уверен, что это  – последний хит «Сестричек Ведьмочек». Вдоль стен располагались столы, справа от лестницы находился бар, а в самом центре было расчищено место для танцпола. Гарри понадобилось несколько минут, чтобы найти Рона и Гермиону, которые сидели за круглым столом в дальнем углу вместе с Джинни, Дином и Невиллом. Гарри направился к ним, минуя по пути Симуса, зажигательно, пусть и не особо эстетично отплясывающего на пару с Парвати Патил.

– Ты сделал это! – заорал Рон, с успехом совершив невозможное, а именно – заглушив грохочущую музыку.  Гермиона же просто радостно улыбнулась при виде Гарри. Даже она,  казалось, получала удовольствие от происходящего – а ведь поблизости даже не наблюдалось ни одного учебника.

– Ты не пропустил ничего важного, – пояснила сидевшая на коленях Дина Томаса Джинни, – Фред и Джордж устроили краткую экскурсию по магазину, а потом привели всех сюда.

Гарри кивнул и благодарно улыбнулся, и Джинни опять обняла Дина, к огромному неудовольствию Рона. Тот недобро посмотрел на парочку, и Гарри с ясностью представил себе, как Рон жалеет о том, что взглядом нельзя убить. Дин лишь слегка поморщился, зато на лице Невилла было такое выражение, будто оказался между львом и тигром, в одной с ними клетке.

Некоторое время спустя Джинни и Дин убежали танцевать, а Гермиону важно пригласил на танец высокий ученик из Равенкло, в котором Гарри узнал Терри Бута. Сначала девушка засомневалась, но потом, с одобрения Гарри и Рона, с удовольствием согласилась. Ни Гарри, ни Рон, ни  Невилл не горели желанием танцевать, тем более без партнера, а разговоры были практически невозможны из-за оглушительно грохотавшей музыки, потому эти трое занялись старым и давно привычным делом – неловко сидели и подпирали стенку. И продолжалось так до тех пор, пока девушка в до неприличия коротком зеленом платье не подбежала к ним и практически плюхнулась Рону на колени, задыхаясь и смеясь без какой-либо на то причины.

– Уизли! – проорала она, и Гарри с ужасом узнал ласкающий слух, словно скрежет железа по стеклу, голос и узрел вздернутый нос, который бы заставил рычать от зависти любого пекинеса.

– Паркинсон! – ответил Рон, сразу ставший на несколько тонов краснее. Он явно не знал, как следует себя вести с девушками, которые без видимых причин прыгают к  тебе на колени.

Пэнси хмыкнула, поморщилась в сторону Гарри и Невилла и вскочила на ноги:

– Потанцуем? – спросила она и перебросила через плечо черные как смоль волосы, высоко на макушке собранные в длинный хвост.

Рон неуверенно посмотрел на Гарри, который скептически изогнул брови и пожал плечами, потом перевел взгляд на Пэнси и слабо улыбнулся:

– Конечно.

Пэнси подняла Рона с места и потащила его через толпу  на танцпол. И Гарри был способен лишь смотреть им вслед и удивляться тому, что он ни капли не удивлен.

Прошло примерно двадцать минут, но ни Рон, ни Гермиона так и не вернулись. В подвальчике набилось слишком много веселящихся и танцующих людей, там было очень жарко, и Гарри прокричал Невиллу, что собирается выйти подышать свежим воздухом. Ли Джордана на его посту не оказалось, и Гарри просто оставил дверь приоткрытой, прошел через магазин и с наслаждением выбрался наружу на свежий воздух.

Прислонившись спиной к стене магазина, Гарри глубоко вздохнул и опустился на траву, Внезапно он услышал чье-то осторожное покашливание и, резко повернувшись, увидел Драко Малфоя собственной персоной. Тот стоял в нескольких метрах от Гарри и безмолвно его рассматривал. Гарри – с долей сожаления, о котором не признался бы ни одной живой душе даже под страхом смертной казни – заметил, что тогда, в «Кабаньей Голове», ошибался насчет того, что Малфой носит в свободное от учебы время. Вместо кожаных штанов и обтягивающих розовых футболок, пригрезившихся Гарри по пьяни,   Драко был одет в обычные темные брюки и рубашку с закатанными рукавами.

Сообразив, что уже несколько минут пялится на Малфоя, Гарри поднялся с земли и засунул руки в карманы:

– Привет. Еще раз, – произнес он.

Малфой с подозрением посмотрел на него:

– Ты точно не шпионишь за мной? – с абсолютной  серьезностью спросил он, и Гарри чуть не рассмеялся.

– Там слишком много народа, и я просто вышел подышать свежим воздухом, – объяснил он и быстро добавил: – А ты?

– То же самое, – ответил Малфой, задрав нос.

– Итак, – беспомощно произнес Гарри, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то тему для разговора, – ты... эээ... читал в последнее время какие-нибудь хорошие книжки?

Малфой с изумлением посмотрел на него. Совершенно точно это было последнее, что он ожидал услышать из уст Гарри Поттера:

– Слушай, Поттер, – начал Малфой и сделал в его сторону пару шагов, – я думаю, нам не стоит это продолжать. Все это сплошное притворство... С какой стати мы должны вести себя друг с другом вежливо только потому, что мы целовались?  – Малфой откашлялся, явно чувствуя себя не в своей тарелке: – Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня – зачем разрушать эту чудесную семилетнюю традицию? Пара стаканов водки и пять минут в темном коридоре ничего не могут изменить.

– Вообще-то, это было почти десять минут, – обиженно поправил Гарри. Малфой нахмурился:

– Просто забудь об этом, Поттер, – сказал он и, обойдя Гарри, направился к двери магазина. Гарри смотрел, как он удаляется, и злая ярость разгоралась в нем, с каждой секундой все сильней, потому что с самого начала все произошло по вине Малфоя, а сейчас он бросил Гарри разгребать бардак, который сам же сотворил.

– Эй! – не выдержав, закричал Гарри и подбежал к Малфою, который удивленно вздрогнул, увидев его неожиданно близко.

– Это ведь ты поцеловал меня, и попробуй сказать, что это не так! – требовательно произнес Гарри. – И ты не можешь просто уйти, словно ничего никогда не было.

Малфой долго смотрел на Гарри, прежде чем открыть рот для ответа, но Гарри перебил его еще до того, как он произнес хоть слово:

– И часто ты это делаешь? Врываешься в жизни других людей, целуешь всех подряд, словно какая-нибудь...

– Словно какая-нибудь кто? – скрестив руки на груди спросил разозлившийся Малфой.

Гарри замолк на мгновение, старательно подыскивая наиболее подходящее на его взгляд – то есть обидное – определение, и вспомнил, как тетя Петуния называла девицу из одной из своих любимых мыльных опер:

– Малолетняя шлюха!

Из разозленного взгляд Малфоя быстро превратился в возмущенный:

– Нет, к твоему сведению, – выплюнул он, – я не целую всех подряд.

– Значит, только меня? – яростно спросил Гарри, цедя слова сквозь зубы.

Малфой слегка наклонился, не отводя взгляда от Гарри. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза – в конце концов, абсолютное большинство их стычек заканчивалось именно битвой взглядов.

– Да, – наконец прошептал Малфой, – только тебя.

Гарри моргнул, и Малфой отвернулся, решительно направившись в магазин.

Гарри тяжело вздохнул и прислонился к холодной кирпичной стене. Он посмотрел на небо с бегущими по нему тяжелыми темными тучами, которые идеально соответствовали его собственному мрачному настроению.

Он задумался о том, чего на самом деле ожидал от этой встречи – и, самое главное, чего он хотел.

После пары минут тягостных размышлений Гарри оттолкнулся от стены и вернулся назад, минуя неприметную дверь, короткий коридор и лестницу, обратно в подвал, полный шума и гвалта веселой вечеринки. Шоу, которое запланировали близнецы, все еще не началось, и абсолютное большинство присутствующих по-прежнему весело отплясывало под последний хит Стабби Бордмана, громыхавший неведомо откуда. Направляясь к своему столу, краем глаза Гарри заметил Рона, обжимавшегося с Пэнси Паркинсон.

Гермиона и Терри Бут оказались единственными, кто игнорировал танцпол и остался сидеть за столом. Они оба что-то страстно обсуждали – очень быстро говорили и яростно жестикулировали. Гарри хмыкнул, уловив прозвучавшее слово «Арифмантика». Дина, Джинни и Невилла поблизости не было, поэтому Гарри в гордом одиночестве уселся за стол подальше от Гермионы и Терри, не желая  отрывать парочку от их разговора. Гермиона заметила его и приветливо улыбнулась, после чего снова сосредоточила все свое внимание на сидящем рядом равенкловце.

Гарри подпер рукой щеку и начал разглядывать людей, самозабвенно танцующих вокруг него. В стороне от шумной толпы он увидел Джинни и Дина, они обнимали друг друга и очень медленно, не обращая внимания на бешеный ритм звучащей вокруг мелодии, танцевали, словно погруженные в свой собственный мир, который существовал только для них двоих. Гарри мечтательно улыбнулся и про себя подумал: «Я тоже хотел бы испытать  подобное чувство».

И Гарри почти не удивился, когда до него дошло, что испытать его он хочет с Драко Малфоем.

Семь лет он провел, беспокоясь о том, чтобы не выглядеть идиотом перед Драко Малфоем, задирая его и устраивая стычки с ним при любой возможности, желая, чтобы тот испарился, исчез с лица земли. Он поцеловал его, получил незабываемое удовольствие – и теперь чувствовал, что из-за этого поцелуя все вокруг перевернулось с ног на голову. С невероятной ясностью он осознал, что с одиннадцати лет Малфой, – нет, Драко – так или иначе был неотъемлемой частью его жизни. И Гарри не мог избавиться  от Драко только потому, что никогда по-настоящему не хотел этого. Драко заставлял его стремиться к тому, чтобы стать лучше, но при этом всегда был готов спустить его с небес на грешную землю в случае особо острого приступа самолюбования. И он всегда мерил себя через него, причем не только в квиддиче, но и в жизни.

Конечно, это всего лишь пара поцелуев, и, возможно, все это действительно было дурацкой ошибкой по пьяни, но ведь все отношения должны  как-то начинаться, пусть даже так неестественно и неуклюже.

Гарри понял, что хочет услышать мнение Драко о вещах, которые важны для него; хочет знать, какой школьный предмет был для него самым любимым, и что он собирается делать после окончания Хогвартса. Гарри хотел бы спорить с Драко – яростно, исступленно – и после ссоры по нескольку дней не разговаривать с ним, и чтобы потом все заканчивалось фантастическим бурным примирением, и они были бы вместе и дальше, словно ничего и не произошло. Гарри хотел бы сбиться с ног, сойти с ума, пытаясь найти идеальный подарок для Драко на его день рождения – и хотел бы просто обнимать и целовать его всегда, когда захочется, безо всяких на то причин.

Гарри Поттер был истинным гриффиндорцем, а гриффиндорцы, как известно, всегда отличались ослиным упрямством, безбашенной храбростью и сумасшедшей целеустремленностью. И потому Гарри, недолго думая, направился на поиски Драко.

Оттолкнув кресло и резко вскочив на ноги, Гарри сделал всего пару шагов и со всего размаху врезался в Невилла:

– Обожемой! – всхлипнул Невилл, отчаянно вцепившись в руку Гарри, – это было ужасно. Миллисент Булстроуд. Это она моя секретная воздыхательница. Она заставила меня танцевать с ней. Она такая огромная. Я думал, мне конец, – Невилл продолжал беспомощно блеять, не замечая огромной тени, падающей на него сзади. Миллисент Булстроуд стояла у него за спиной, уперев кулаки  в бока. Ее короткие черные волосы были скреплены маленькими черными заколками, и, иронично изогнув бровь, она сурово разглядывала бормочущего Невилла. К ее мантии была прикреплена ярко-красная роза.

Гарри посмотрел на нее, полный неописуемого ужаса.

По школе ходили слухи, что каждое лето Миллисент отправляли в специальный лагерь, где учили контролировать свой гнев.

Говорили, что все эти попытки были абсолютно бесполезны.

Миллисент откашлялась, и Невилл побледнел словно смерть. Он резко развернулся и взвизгнул от ужаса.

Миллисент изогнула губы в пугающей улыбке:

– Какие неприятные слова ты говоришь, Невилл, лапушка моя. В душе я прекрасна, – с этими словами она схватила Невилла за плечо и как мешок с картошкой поволокла за собой в сторону танцпола. Впрочем, она повернулась, чтобы напоследок ухмыльнуться Гарри:

– Ты сегодня очень мило выглядишь, Гарри Поттер, – сказала она, заставив Гарри внутренне содрогнуться, и ушла, словно сломанную куклу волоча за собой Невилла.

Гарри сочувственно улыбнулся Невиллу и продолжил поиски Драко. Невилл и сам мог о себе позаботиться. По крайней мере, Гарри на это очень надеялся.

Внезапно музыка стихла, и комнату залил яркий свет. Танцующие замерли на месте, недоуменно глядя по сторонам, когда с эффектным хлопком на сцене появились близнецы. Они принялись говорить что-то в микрофон, но Гарри не обращал внимания на их слова. Толпа хохотала над шутками Фреда и Джорджа, а Гарри продолжал рыскать по залу, вертя головой в разные стороны в поиске знакомой светловолосой шевелюры.

Наконец, на противоположной стороне он заметил Блэйза и Крэбба, стоявших вплотную друг к другу. Заметив, что они держатся за руки, Гарри вздрогнул. Наверно, это потому что Крэбб сильно напоминал ему гориллу – а эти животные никогда не занимали высоких мест в личном Списке Самых Сексуальных для Гарри Поттера Объектов.

Сглотнув нервный комок в горле, Гарри подошел к ним и легко похлопал Блэйза по плечу. Тощий темноволосый парень резко повернулся и без особого расположения посмотрел на Гарри, скорчив при виде гриффиндорца недовольную гримасу. От его дружелюбия не осталось и следа. Гарри решил, что на этот раз он просто еще недостаточно много выпил, чтобы быть дружелюбным.

– Чего тебе, Поттер?

– Ты случайно не видел Мал... эээ, Драко? – с надеждой спросил Гарри, и тут же стоявший поблизости Крэбб повернулся и тупо посмотрел на него. Впрочем, Крэбб всегда и на всех смотрел тупо.

– А что тебе надо от Драко? – резко спросил Блэйз, подозрительно сузив глаза.

– Мне нужно поговорить с ним. Это очень важно. Ты видел его после того, как он вернулся с улицы? – настойчиво продолжал Гарри, увильнув от прямого ответа Блэйзу.

– Слушай, Поттер, – угрожающе начал Блэйз,  выпрямившись в полный рост и чуть ли не  носом  уткнувшись в Гарри. У Забини был такой вид, будто он собирается прочитать Гарри на редкость продолжительную и неприятную для его, Поттера, самооценки лекцию в лучших традициях профессора Снейпа, когда громадная  лапища Винсента Крэбба опустилась ему на плечо. Блэйз сразу же замолчал и удивленно повернулся к Крэббу.

Крэбб ничего не сказал Забини, просто убрал руку с его плеча и подошел поближе к Гарри. Тот инстинктивно отступил на несколько шагов назад. Винсент скрестил руки на груди и посмотрел Гарри прямо в глаза, и все это время на его лице сохранялось ставшее его визитной карточкой тупое как валенок непробиваемое выражение:

– Тебе нравится Драко? – в лоб спросил он. Гарри мельком глянул в сторону Блэйза, стоявшего неподалеку и подслушивавшего без всяческого зазрения совести. Вздохнув, Гарри опять повернулся к Крэббу и обреченно кивнул.

– Знаешь, – медленно, словно тщательно обдумывая каждое слово, продолжил Крэбб, – Драко может быть самой настоящей занозой в заднице, – от потрясения у Гарри отвалилась челюсть, а Блэйз с трудом сдержал смешок, – но он всегда оставался хорошим другом. Я сверну тебе шею, если ты сделаешь ему больно.

Гарри отступил еще на один шаг назад, и Крэбб широко ухмыльнулся, продемонстрировав огромные зубы,  – не лучший стимул для того, чтобы Гарри мог справиться с разгулявшимися нервами.

– Он там, сидит за столом вместе с Грегом, – увидев непонимающий взгляд Гарри, Крэбб пояснил: – С Грегори Гойлом.

И он указал пальцем, который по размеру не уступал большому пальцу на ноге Хагрида, на стол, стоявший в противоположном конце подвала. И, конечно, встав на носочки, Гарри сразу же обнаружил светловолосую шевелюру, которую ни с чем невозможно было спутать. Драко сидел за столом напротив Гойла и смотрел на свое сливочное пиво так, будто оно только что смертельно его оскорбило, и он собрался вызвать его на дуэль.

– Эй, спасибо! – крикнул Гарри через плечо, пробираясь к цели сквозь толпу.

Драко заметил Гарри, когда тот был на полпути к его столу, и немедленно вскочил. Гойл продолжал сидеть на месте, опустив голову на руки и выглядя так, будто мысленно готовится позировать для скульптуры, изображающей Мировую Скорбь:

– Нет, Поттер, нет. Разворачивайся и проваливай. Я не желаю с тобой разговаривать. Я серьезно! Еще шаг, и я прикажу Гойлу оторвать тебе руки.

– Я сейчас не в том состоянии, чтобы отрывать кому-то руки, – тоскливо молвил Гойл, когда Гарри подошел к столику вплотную.

– Что с ним? – удивленно поинтересовался он, глядя на поверженного Гойла.

– Я в страшной депрессии, – ответил тот, бросив тоскливый взгляд в сторону Миллисент Булстроуд, которая наблюдала за выступлением Фреда и Джорджа, держа Невилла в мертвом захвате. – Что есть у него, чего нет у меня!? – горько возопил Гойл.

Драко закатил глаза и пробормотал под нос что-то о том, как тяжело в наше время силам зла найти себе толковых приспешников.  Гарри откашлялся, и Драко снова недовольно встрепенулся:

– Что тебе нужно, Поттер? Ты когда-нибудь от меня отвяжешься? Что, снова пришел поиздеваться? И как еще ты хочешь меня обозвать? Вы, гриффиндорцы, совсем совесть потеряли. Считаете, что вы лучше всех, что вы можете переступать через других людей, и вам все всегда будет сходить с рук, – Драко повысил голос, и стоявшие поблизости люди уже начали поворачиваться и недоуменно коситься в их сторону. Гарри покраснел, а Драко с помощью своего фирменного взгляда окатил всех ледяной океанской волной презрения.

– Драко страдает неизлечимой гриффиндорофобией. Застарелая детская травма. Это ты во всем виноват, – пояснил Гарри по-прежнему пребывающий в глубокой тоске Гойл.

– Ты совсем мне не помогаешь, Гойл! – рявкнул Драко.

– Отлично! – взорвался  тот. –  Да ведь всем наплевать на то, что я хочу сказать! Никто не хочет знать мое мнение! Никто не хочет видеть меня рядом – я нужен разве что для того, чтобы кого-нибудь отлупить. Только и слышу: «Гойл, стукни Поттера! Гойл, сшиби с метлы Уизли! Гойл, сломай Лонгботтому нос!» Хотя... последняя идея мне нравится, – добавил он уже задумчиво.

Гарри раздраженно вздохнул, схватил Драко и потащил его за собой в гущу собравшихся, подальше от Гойла. Всю дорогу Драко протестующее вскрикивал, но, к счастью Гарри, в это самое время близнецы проводили чрезвычайно успешную демонстрацию своей новой продукции (ожерелья,  превращающего голову надевшего его в голову громадного цыпленка), и возмущенных воплей Драко не было слышно из-за бурных аплодисментов.

Остановившись в самом центре толпы, Гарри повернулся к Драко лицом и предусмотрительно положил ему руки на плечи, чтобы тот не сбежал:

– Я хочу поговорить о том, что произошло, – проговорил он, пытаясь заглушить постепенно стихающий гвалт.

– Не о чем говорить. Мы уже все решили, и неоднократно, – неохотно ответил Драко.

– Нет, я хочу еще одну попытку, – сказал ему Гарри. Близнецы в это время демонстрировали пару ботинок, с помощью которых можно было взлететь на пару футов над землей. Аплодисменты снова загрохотали, почти полностью заглушая ответ Драко:

– О чем ты?

Гарри понятия не имел, что сказать,  к тому же он никогда не был воплощением такта, поэтому просто ляпнул первое, что пришло в голову:

– Драко, ты мне нравишься.

– Что? Я тебя не слышу!

– Я сказал, что ты мне нравишься!

– Говори громче, Поттер, – потребовал Драко, и Гарри услышал его только потому, что шум вокруг снова понемногу стал стихать, но ему уже было на все наплевать, ему необходимо было сказать Драко о своих чувствах прямо сейчас. Учеба в Хогвартсе почти закончена, и, без сомнения, их пути разойдутся навсегда. И хотя раньше Гарри всегда радовался от одной мысли об этом, сейчас его желания были совершенно другими.

– Я сказал, что ты мне нравишься! – практически прокричал Гарри, и только спустя  пару минут после того, как слова слетели с его губ, он осознал, что крики и аплодисменты стихли и вокруг воцарилось гробовое молчание.

Драко смотрел на него в абсолютном ужасе, как и некоторые другие ученики, стоявшие поблизости. Рон побагровел, опять уподобившись вареной свекле, зато Пэнси выглядела так, словно из последних сил пытается не рассмеяться. Гермиона так вытаращилась, что глаза занимали не меньше половины лица.  Судя по всему, только на Крэбба и Гойла выходка Гарри не произвела ни малейшего впечатления. Хотя у Гойла, похоже, капитально поднялось настроение.

Гарри снова посмотрел на Драко и невольно вздрогнул. Тот по-прежнему казался напуганным, а это точно была не та реакция, на которую Гарри рассчитывал. К тому же он кожей ощущал каждый любопытный, шокированный или насмешливый взгляд, который сейчас был направлен на него, и потому единственное, чего ему хотелось по-настоящему – поджать хвост и смыться как можно дальше отсюда.

Однако с этим Драко его опередил.

Все присутствующие стали свидетелями того, как слизеринец прорвавшись сквозь толпу, вихрем поднялся по лестнице и выскочил за дверь. Когда это шоу закончилось, конечно же, все взоры снова устремились к Гарри, сосредоточенно рассматривавшему пол у себя под ботинками.

– Ух ты! Выходит, моя жизнь не такая уж и хреновая штука! – радостно заявил Гойл, и от этого Гарри стало еще хуже.

Две недели спустя после происшествия в «Удивительных Ультрафокусах Уизли»  (происшествие это по-прежнему оставалось самой горячей темой для обсуждения и главным поводом для сплетен среди всего населения Хогвартса) Гарри Джеймс Поттер грустил. Он грустил уже довольно давно и в обозримом будущем прекращать грустить не собирался.

Гарри опять оказался в центре всеобщего внимания, хотя вовсе не стремился к этому; впрочем, не сплетни расстраивали его больше всего. За годы обучения в Хогвартсе он успел к ним привыкнуть. Сплетни он мог пережить, сплетни были сущим пустяком рядом с настоящей неприятностью – полным игнором. А Драко Малфой – это было очевидно –  старательно игнорировал и избегал его. Все сомнения в этом  исчезли бесследно, когда пару дней назад Драко увидел его в коридоре и со скоростью молнии укрылся  в женском туалете. Сейчас, когда квиддичный сезон закончился, унеся с собой последний повод для того, чтобы отвлечься, Гарри ничего не оставалось, как грустить. И он грустил.

«Как несправедлива судьба!» – думал Гарри, в сотый раз прокручивая в голове события последних недель. При первой удобной возможности он прятался в своей комнате, чтобы тосковать по Драко Малфою.

В прошлом у Гарри было только одно более-менее серьезное увлечение – Чжо Чанг – и минуло почти два года, прежде чем оно смогло перерасти в нечто, хотя бы отдаленно напоминавшее отношения, поэтому вся эта история с Драко развивалась до чрезвычайности быстро.

С другой стороны, впервые поцеловав Чжо, Гарри довел ее до слез, и потом она бросила его – после того, как решила, что он влюблен в Гермиону – ну и потому что он не смог простить Мариетту за то, что она заложила Амбридж членов АД... впрочем, это вряд ли можно считать подходящим сравнением.

Но Драко был важной частью жизни Гарри задолго до того, как тот узнал о существовании Чжо. Драко был первым волшебником-ровесником, которого встретил Гарри, и который произвел на него самое ужасное первое впечатление, какое только можно себе вообразить. Хотя нет, второе впечатление было еще хуже.

Последние две недели Гарри провел, думая о Драко и заставляя себя не думать о Драко. И все, что он хотел –  чтобы его оставили в покое. И из-за этого желания он чувствовал себя слегка виноватым, потому что верные друзья были готовы во всем его поддержать.

Гермиона предложила создать «Альянс Геев и Натуралов Хогвартса», и Гарри больших трудов стоило отговорить ее от этой светлой идеи еще до того, как она стала изготавливать значки. Луна прислала огромную корзину фруктов с прикрепленным к ней ярко-красным бантом и статую слона, который громогласно трубил каждые полчаса. Рон, как подобает настоящему мужчине, похлопал его по спине и сообщил, что если Гарри захочет поговорить с ним о чем-нибудь (конечно же, о чем и о ком угодно –  кроме Малфоя), он всегда будет рядом. Джинни просто крепко обняла Гарри и сказала, что Драко конченый идиот.

Несмотря на все это, Гарри все равно испытывал желание потосковать, чем он и  занимался на полную катушку вечером в пятницу, когда дверь в спальню семикурсников-гриффиндорцев тихонько отворилась.

Гарри не обратил на это внимания, решив, что это один из его соседей по спальне и напрочь забыв о том, что все четверо уже давно лежали в своих кроватях. Он был занят тем, что не давал себе уснуть, выискивая на потолке знакомые силуэты в причудливом переплетении лунного света и теней. Он уже обнаружил несколько снитчей и парочку уток, когда рядом с кроватью заскрипел пол, прошелестел полог и кто-то теплый нагло взгромоздился прямиком на него.

Гарри оторвал взгляд от потолка и посмотрел вниз. Это был Драко Малфой.

– Из-за тебя я потерял ее, – произнес Гарри. Драко мигнул.

– Потерял кого?

– Третью утку, – просто ответил Гарри, и Драко удивленно поднял бровь.

– Утку?

– Да, утку. На потолке.

– А, – ответил Драко и смущенно замолчал. Гарри уставился на него.

– Есть какая-то особая причина, по которой ты пробрался ко мне в спальню посреди ночи и уселся на меня? – наконец спросил он. Драко вроде бы даже покраснел от этих слов, но в комнате было слишком темно, чтобы утверждать наверняка.

Драко деликатно откашлялся:

 – Я  хотел с тобой кое-что обсудить.

– И для этого тебе надо на мне сидеть?

– Нет, это исключительно ради удовольствия – такой своеобразный бонус, – теперь пришла очередь Гарри покраснеть. Что он и сделал.

– Я много думал последние две недели, – со всей серьезностью проинформировал его Драко.

– Неужели?

– Да.

– О чем-то определенном?

– О нас с тобой.

Сердце Гарри совершило сальто с переворотом, но тут вмешался разгневанный мозг и решительно подавил невероятно приятные ощущения, которые охватили все его тело. Драко сбежал от него и прятался как от чумы целых две недели. И он не имел никакого права  являться в его комнату в ритме вальса и усаживаться на него сверху. Эта мысль сразу вызвала очередной вопрос:

– Как ты сюда попал?

Драко поерзал в замешательстве, на его лице появилось выражение крайнего смущения:

– Девчонка Уизли меня впустила.

 – Что?

– Я пытался проскользнуть незаметно мимо портрета на входе в Гриффиндор, но эта перекормленная стерва в розовом заупрямилась, поэтому мы немного поспорили и я принялся пинать ее раму.

– Ты затеял драку с портретом? – потрясенно спросил Гарри, и Драко возмущенно фыркнул:

– Она сама нарвалась, ясное дело. Как бы там ни было, Джинни Уизли услышала ее вопли и открыла эту дурацкую дверь. Я сказал ей, что пришел повидаться с тобой. Она затащила меня внутрь – между прочим, применив грубую силу – и сказала что-то насчет того, что голыми руками вырвет мне гланды прямо через нос, если я сделаю тебе больно, и дала пинка, направив меня вверх по лестнице, – когда Драко закончил свою пышущую праведным гневом речь, Гарри неожиданно подумал, что он невероятно мило выглядит, когда возмущен.

Гарри потряс головой, словно пытаясь привести мысли в подобие порядка перед тем, как заговорить:

– И ты пробрался  в нашу спальню и уселся на меня верхом. Итак, что именно о тебе и обо мне ты хотел обсудить? 

– Я обдумал твое предложение насчет того, чтобы попробовать «это» еще раз, – произнес Драко, изобразив в воздухе рукой неопределенный жест.

– Что «это»? – переспросил Гарри, повторив жест Драко.

Драко наклонился и поцеловал его в губы, невесомо опустив  руки на плечи Гарри. Минуту спустя он отодвинулся и посмотрел на Гарри сверху вниз, и в его прикрытых серебристыми ресницами глазах читались смущение и неуверенность.

– А... Ты про это.

На лице Гарри после этого поцелуя поселилась довольно глупая восторженная улыбка, хотя, откровенно говоря, в самом поцелуе не было ничего из ряда вон выходящего, но в данной ситуации он оказался именно тем, что и было нужно. Сердце Гарри  на пару с его гормонами изображали победный танец, но, как водится, вмешался разум и испортил все веселье.

– Ты две недели от меня прятался, – обиженно напомнил Гарри.

Драко поджал губы, смущение снова вернулось на его лицо:

– Не совсем прятался...

– Ты скрылся в женском туалете, когда заметил меня поблизости.

– Мне нужно было время, чтобы все обдумать.

– Две недели на раздумья?

 – Мне нужно было обдумать очень многое. Я должен был взвесить все «ЗА» и «ПРОТИВ», перебрать в памяти целых семь лет вражды и общей неприязни. Я должен был составить гороскоп! – воскликнул Драко, и Гарри шикнул на него.

– Ты составил гороскоп? – переспросил Гарри, убедившись, что возглас Драко не разбудил никого из его соседей по комнате. Он очень сильно сомневался, что смог бы объяснить, обойдясь без упоминания самого очевидного варианта с попыткой смертоубийства (за что, без сомнения, слизеринец получил бы добрый десяток самых разнообразных и на редкость неприятных заклятий), что Драко Малфой делает на нем в его кровати посреди ночи.

В кои-то веки Гарри не радовала перспектива превращения Драко Малфоя в гигантского слизняка.

– Семь лет – это очень большой срок, и даже не вздумай заикнуться о письме, которое мне придется отправить своим родителям. Спорю, они уже все узнали. Я заранее представляю сотни Вопиллеров, которые они мне пришлют.

Гарри с трудом сдержал улыбку. У Драко всегда существовала склонность к театральности и излишней драматизации.

– Я пропал, если ты еще не понял, – с этими словами Драко наклонился к Гарри, упираясь локтями в его плечи. – Ты можешь себе представить, как отвратительно будет выглядеть в моем резюме Пожирателя Смерти пункт о том, что я встречаюсь с Гарри Поттером?

Гарри нахмурился:

– Я не думаю, что тебе вообще стоит становиться Пожирателем Смерти.

– Собираешься отнять у меня все радости жизни настоящего злодея, да, Поттер?

– О да. Погоди-ка, – на мгновение Гарри задумался, – ты сказал, встречаться?

– Да, глупый гриффиндорец, встречаться. Вступить в отношения, в тесную связь между двумя индивидуумами с обязательными взаимными романтически-сентиментальными эмоциональными проявлениями. Могу записать, если хочешь, – раздраженно пробормотал Драко и стал оглядываться по сторонам в поисках пера.

Глаза Гарри под стеклами очков широко распахнулись:

– Ты хочешь сказать, что на самом деле будешь со мной встречаться?

– Я думал, что этот вопрос нами уже решен, – ответил Драко и замолк, внимательно посмотрев ему в глаза. Гарри вместо ответа таращился на него. – В этом месте ты должен меня поцеловать, – потеряв терпение, подсказал Драко, и тогда Гарри приподнялся и потянулся навстречу Драко, прижавшись к его губам. Тот на ничтожно малое мгновение застыл, словно засомневавшись, но потом решительно обвил руками шею Гарри и запустил пальцы в его растрепанную шевелюру.

Гарри думал о том, что раньше даже и представить себе не мог, как кто-то мог бы по доброй воле связаться с особой вроде Драко, но сейчас он это прекрасно понимал.

Драко был самой неординарной личностью из всех, когда-либо встреченных Гарри. Он дрался с портретами и составлял гороскопы по самым необычным поводам. Он был избалованным и  жестоким, но умел быть щедрым и верным, когда считал, что его никто на этом не поймает. Он воспринимал учебу куда серьезней Гарри и становился до ужаса болтливым в пьяном виде. Драко был одним из тех людей, которые всегда ухитряются пробраться под кожу и оставаться там, подобно занозе, хотите вы этого или нет. И очень долгое время Гарри считал, что он этого не хочет, но сейчас, когда его руки крепко сжимали Драко в объятиях, а очки из-за поцелуя с трудом удерживались на самом кончике носа, он понимал, что всегда хотел видеть его рядом. Единственное, что его удивляло – то, что для осознания этой простой истины ему понадобилось так много времени.

Тем временем Драко принялся покрывать поцелуями его шею,  губы обжигали кожу, и от этого по всему телу побежали мурашки. Вместо того чтобы просто лежать, купаясь в невероятных ощущениях, Гарри потянулся вниз, положив руки на бедра Драко и даже сквозь одежду чувствуя все его выпирающие косточки. Пальцами легко коснулся его чуть выше пояса – раз, другой – и потом скользнул под плотную ткань брюк. Драко на мгновение замер, щекоча ресницами его кожу, и, шумно выдохнув, снова набросился на Гарри с поцелуями.

Это было отчаянно и невероятно страстно и очень напоминало их первый поцелуй в коридоре Хогвартса – слишком много эмоций и слишком мало опыта, чтобы их выразить. Похоже, так было, есть и всегда будет между ними – пытаются ли они сорвать друг с друга одежду или  выясняют отношения во время квиддичного матча.

Но все-таки было одно весьма существенное различие между этими поцелуями: сейчас и Гарри, и Драко прекрасно осознавали, что именно они делают.

Когда они с трудом оторвались друг от друга, пытаясь перевести дыхание, и Гарри открыл рот, чтобы заговорить, из выдвижного ящика тумбочки, стоявшей рядом с кроватью Гарри, раздался оглушительный трубный звук. Драко подпрыгнул и начал в панике озираться по сторонам, а Симус в противоположном углу спальни раздраженно пробормотал, не открывая глаз:

– Гарри, надо что-то сделать с этим проклятым слоном. Он каждую ночь меня будит, – пожаловался ирландец, и Гарри и Драко на время перестали дышать.

– Эээ, да, конечно, Симус. Прости, что разбудил, – ответил Гарри, нервно бросая взгляды в сторону Драко. Несколько минут, проведенных в абсолютной тишине, пока Симус снова не заснул, показались им мучительно долгими. Наконец Гарри расслабился, и Драко смог глубоко вздохнуть:

– Наверно, мне пора идти, – прошептал он Гарри.

Гарри с несчастным видом нахмурился и прижался к нему, осыпая легкими поцелуями губы и шею.

– Может, подождешь до утра? – взмолился он, кончиками пальцев осторожно поглаживая кожу Драко. Слизеринец поерзал рядом с ним и бросил на него возмущенный взгляд, который даже с очень большой натяжкой нельзя было бы назвать искренним:

– Ну, раз уж ты собираешься держать меня в качестве заложника, – проворчал Драко и начал быстренько расшнуровывать ботинки. Потом он поставил их на краешек кровати, а сверху положил аккуратно свернутую мантию. Раздевшись, Драко забрался под одеяло и всем телом прижался к Гарри, опустив руку на его живот и используя его плечо в качестве подушки. Гарри тоже прильнул к нему, не прекращая гладить его по спине сквозь тонкую ткань пижамы – до тех пор, пока дыхание Драко не стало спокойным и размеренным, убаюкивая Гарри и заставляя его веки потяжелеть. Гарри снял очки и осторожно положил их на тумбочку, а потом, уткнувшись лицом в мягкую белокурую шевелюру, погрузился в блаженный сон.

На следующее утро Гарри проснулся от трубного гласа слона, обосновавшегося в ящике его тумбочки, и от странного ощущения хрустящего пергамента под щекой. На мгновение Гарри показалось, что он опять уснул во время  урока Трансфигурации, но, открыв глаза, он сообразил,  что находится в своей кровати. Тогда он поднял голову и обнаружил приколотую к подушке записку. Драко рядом не было.

Расстроенно нахмурившись, он сел, зевнул и взял записку. Убедившись, что его соседи по комнате еще не проснулись и ему не грозит перспектива быть пойманным на месте преступления, он развернул записку и прочитал ее про себя, по мере чтения счастливо расплываясь в довольной улыбке.

Поттер.

Меня не прельщает перспектива быть съеденным заживо твоими ненормальными соседями-дикарями,  поэтому я уйду, как только допишу эту записку. Я пытался тебя разбудить, чтобы попрощаться, но ты спишь как лось. Я хочу еще раз с тобой увидеться, и как можно скорей. После завтрака мы можем встретиться в слизеринских подземельях, или прогуляться вокруг озера, или заняться еще чем-нибудь таким же отвратительно романтическим. На тот случай, если  мы с тобой по какой-то причине не увидимся до окончания школы, я записал свой домашний адрес, по которому ты сможешь отправить мне сову.

Ниже, аккуратным изящным почерком со всей приличествующей важностью был написан адрес Поместья Малфоев. Однако вовсе не это заставило Гарри улыбаться от счастья, а подпись – всего два слова в самом конце:

«Твой Драко».

Гарри нравилось, как это звучит.

Конец

Написать отзыв Вернуться