Северус Снейп решил раз и навсегда отучить студентов называть его «скользким уродом».

Вот так всегда, не правда ли? Стоит Северусу Снейпу со всей определенностью принять какое-нибудь решение, и все тут же пойдет вкривь и вкось.

Ему следовало этого ожидать, думал он, стоя на коленях и хватаясь за грудь, пока его тело, содрогаясь в последних слабых судорогах, приходило в себя после Crucio. Подумать только … как будто День святого Валентина был недостаточным наказанием сам по себе, с этим потоком розовых ленточек и красных сердечек, и прошедшими впустую уроками, ведь головы глупоглазых студентов заняты только мыслями о полученных, или, что еще хуже, неполученных поздравлениях.

Но провести этот день под аккомпанемент стука деревянной ноги Хмури, ударяющей об пол в дюйме от его лица, было почти невыносимым.

- Я тебя вижу. – В хриплом голосе прозвучала странно интимная нотка, как будто Хмури делился с ним великой тайной. Снейп потер запястья – самым худшим в Crucio было то, что, сильно сжимая кулаки, он вызывал в руках невольную судорогу. Думать же о том, какая может быть польза от Мастера Зелий с трясущимися руками, совсем не хотелось.

Он не смотрел вверх, уставившись прямо перед собой сквозь свисающие пряди липких волос. Глаза щипало от пота, и он наполовину прикрыл их. Видеть Хмури смутным силуэтом уже было достаточно неприятно; мысль о том, чтобы смотреть на него в упор, вызывала у Снейпа тошноту.

То, что я не хочу встречаться с ним взглядом, он наверняка считает доказательством вины, подумал Снейп.

- Я вижу, на чьей ты стороне, никчемный предатель. Альбус всегда был слишком доверчивым, это его и погубило. Но меня… меня ты не одурачишь.

Снейп конвульсивно сглотнул, пытаясь справиться с нахлынувшим головокружением. Слюна была горькой. Слишком много Сыворотки Правды; порой Снейп удивлялся, на самом ли деле Хмури верит, что обычной дозы недостаточно, или просто слишком хорошо знает о последствиях передозировки и искренне наслаждается результатом.

Но даже эти четыре или пять доз уже закончили свое действие за часы, проведенные в мрачной камере Хмури. Впрочем, Хмури уже давно прекратил задавать вопросы. Бросаться обвинениями и заклятиями ему, видимо, нравилось значительно больше.

Вероятно, смысла подниматься на ноги не было, не говоря уже о том, что малейшее движение отзывалось сильнейшей болью, но остатки собственного достоинства заставили Снейпа нащупать табуретку позади себя и встать. Боль прострелила вверх по позвоночнику, и он едва удержался, чтобы не зашипеть, выпрямляясь и поднимая голову.

Искусственный глаз бешено вращался в глазнице Хмури. Шрамы на его лице лежали неровной толстой сеткой, а улыбка придавала его лицу еще более безумный вид. Увидев, как кривятся в гримасе губы Хмури, Северус понял, что сейчас произойдет даже раньше, чем услышал мстительное Crucio.

Опять на полу, стиснув кулаки и сдерживая крики до тех пор, пока они не превратились в тихие, мяукающие звуки… Он подозревал, что, слушая их, Хмури испытывает особое наслаждение.

- Ты получаешь то, что заслужил, проклятый ублюдок, - хрипло и жарко прошептал Хмури, и Снейп почувствовал, как в нем, несмотря на понимание, что все тщетно, поднимается гнев. – За то, что ты убил Альбуса.

Я не убивал Альбуса. Он так устал отрицать это. У него пропал голос, и теперь он мог лишь беззвучно шевелить губами. Это в любом случае ничего не значило; Хмури не слушал.

Все было игрой; уже почти традицией. Авроры являлись за ним в Хогвартс в любое время дня и ночи, забирали его прямо из постели или с урока… и часы, а иногда и день, проходили в обществе Хмури; бесконечные вопросы… или вообще никаких вопросов.

- Смотри на меня, тварь. – Удар был неожиданным, откуда-то сзади, и он задохнулся от боли. Подручные Хмури были хорошо обучены. И абсолютно безжалостны.

Снейп прижал ладони к полу для опоры и взглянул на слегка подрагивающие пальцы. Левая рука уже распухла, синяк, оставленный чьим-то ботинком, растекся по всей кисти.

Он не хотел смотреть на Хмури. Снейп хотел быть где угодно, только не здесь. Иногда, казалось, он уставал настолько, что вообще не хотел *быть*.

Снейп отстраненно подумал, который может быть час. Телом он ощущал, что уже, должно быть, поздний вечер. Целый день прошел здесь. Ненавистный День святого Валентина. Мог ли он когда-нибудь представить, что будет мечтать провести его в Хогвартсе?

О, да, Хогвартс – это было мило. Во время завтрака стаи сов наполняют Большой Зал и бомбардируют столы ярко упакованными свертками… и огромные торты, приготовленные домашними эльфами, все отвратных красных и розовых цветов. И снисходительные, глупо улыбающиеся лица других преподавателей - как будто он был единственным, кого доводят до грани студенты, в этот день даже более тупые и рассеянные, чем обычно.

Он даже не знал, пришла ли ему традиционная открытка «скользкому уроду». Единственная валентинка, которую он получал – зато неизменно каждый год. Ярко-красная бумага, золотые ленточки… почерк всегда разный, измененный чарами, чтобы замаскировать отправителя. Но содержание всегда было в точности тем же самым. Набор оскорблений, начинающихся сакраментальной фразой. Да, традиция…

В этом году Снейп запланировал преподать им урок, тем, кто отправляет эти открытки. Он знал, что они, конечно же, приходят от гриффиндорцев. Цвета – красный и золотой – были достаточным доказательством. То, что они делали это анонимно, всего лишь означало, что их столь превозносимая храбрость – не более чем миф. Он собирался заставить их заплатить за это. Отныне они думали бы дважды, прежде чем слова «скользкий урод» сорвались бы с их губ.

Ну что ж, благими намерениями и все такое…

- Это отвратительно, что кто-то вроде тебя продолжает учить наших детей, - голос Хмури был так искажен ненавистью, что слова вылетали отрывистым лаем. – Убийца и предатель. Ты чудовище, Снейп, и я не остановлюсь до тех пор, пока не достану тебя. Клянусь, ты не будешь работать в Хогвартсе!

- Можете обсудить это с директрисой, - пробормотал Снейп.

Произнести такое было откровенным безрассудством. С одной стороны, он не знал, как долго Минерва будет вступаться за него. Она делала это до сих пор, очевидно, выполняя волю умирающего Альбуса. Но чуть больше давления со стороны авроров и Совета попечителей, и он будет уволен быстрее, чем произнесет «Пожиратель смерти».

Пожиратель Смерти. Скользкий урод. Некоторые вещи меняются. Некоторые – нет. А за всю свою жизнь он так и не стал ничем другим.

Боль снова обрушилась на него, хотя Снейп и пропустил момент, когда было наложено заклятие. На этот раз все было так плохо, что Снейп понял, что оно применяется не одним человеком - наверное, к Хмури присоединились двое других авроров. Казалось, что запястья вот-вот сломаются. Пол был жестким и холодным, и Снейп прижался к нему щекой, пытаясь не кричать – но потерпел неудачу. Голос был хриплым и жалким, тихий слабый крик.

Он не хотел доставлять им удовольствие своими криками, как можно дольше сопротивляясь – в итоге все оказалось напрасным. Хмури и остальные засмеялись.

- Верещит, как кошка, верно?

Деревянная нога остановилась прямо перед его лицом. Пристальный взгляд Хмури был почти осязаем, и Снейп устало посмотрел вверх. Его зрение затуманилось, и боль, кажется, поселилась в его теле, хотя заклятие уже было снято.

- Я наблюдаю за тобой, Снейп. Если ты попытаешься хоть что-то – ты слышишь меня? – хоть что-то вытворить, то пожалеешь, что родился на свет. А если ты попытаешься причинить вред Гарри… - О, нет. Если разговор перекинулся на Мальчика-Который-Выжил, это скорее всего означает еще несколько раундов Crucio. – Он наш герой. Не думай, что я позволю тебе убить его, как ты убил Альбуса.

Опять. Я не убивал Альбуса. Слова прозвучали в его голове почти автоматически; он отрицал это обвинение даже когда чувствовал себя слишком измотанным, чтобы делать что-нибудь еще.

Альбус был всем для него. Другом, защитником, оправданием для жизни. Как смеет Хмури говорить такое? Без Альбуса все распалось на части. Иногда Снейп даже не знал, зачем он пытается продолжать жить. Может, будет проще, если он просто согласится со всем, в чем обвиняет его Хмури, подпишет признание и получит поцелуй дементора.

По крайней мере, тогда все закончится.

Деревянная нога Хмури наступила на его уже распухшую руку, и Снейп стиснул зубы, чтобы не закричать. Боль прибывала темными волнами, казалось, его легкие стиснули клещами. Она возрастала и возрастала, когда Хмури навалился тяжелее, и Снейп каждую секунду ожидал услышать хруст костей. Ручейки пота побежали по вискам, смочив волосы.

- Запомни мои слова, предатель. – Давление внезапно исчезло. – Уберите его отсюда. Я не хочу его видеть.

Чувство облегчения накатило огромной волной, он почувствовал слабость и головокружение. Слегка покачиваясь, Снейп стоял снаружи, жадно глотая холодный свежий воздух. Казалось, будто в следственной камере с Хмури он дышал в поллегких – и смог вдыхать в полную силу снова только сейчас. И хотя Снейп не хотел признать этого, он всегда боялся, что однажды Хмури не прикажет своим головорезам вывести его вон – а отправит вместо этого в Азкабан.

Как его могли отправить туда много лет назад, если бы Альбус его не спас.

Он не заслуживает спасения.

Небо над ним было черным и необъятным – лунный свет такой яркий, что звезды казались почти невидимыми. Да, явно поздний вечер, возможно, даже ночь. Снег был свежим и рыхлым, сияющим как крохотные кусочки слюды, так сильно, что на этот блеск было больно смотреть. Снейп еще раз глубоко вздохнул, сосредотачиваясь. Аппарировать в таком состоянии было кратчайшим путем к расщеплению, но он не хотел здесь задерживаться.

Что ж, очевидно, его опыт в аппарировании в почти любом состоянии оказался полезен. Он даже приземлился в правильном и безопасном месте, на твердой земле. Хогвартс. Дом. По крайней мере, он пока может называть его домом – Хмури еще не выгнал его отсюда.

Это было до странности похоже на те времена, когда он возвращался обратно с собраний Пожирателей Смерти, подумал Снейп. Даже боль в теле была такой же. Только тогда он знал, что кто-то ждет его, не важно, как порой раздражал его Альбус. С другой стороны, наверное, даже лучше, что никто его больше не ждет.

Громада Запретного леса позади казалась темной и массивной на фоне более яркого неба. Он слышал тоненький тихий звук звенящих на ветру обледеневших веток – единственное, что нарушало безмолвие ночи.

Черный силуэт замка светился всего несколькими окнами, и Снейп почувствовал смутное облегчение. По крайней мере, проклятый день явно подошел к концу, и он не встретится ни с кем, кроме домашних эльфов, убирающих мусор и разбирающих выполненные в форме сердец громоздкие декорации.

Еще один День святого Валентина он пережил «скользким уродом», подумал он и почувствовал, как замерзшие губы дрогнули в улыбке.

Знаешь, когда я понял, что люблю тебя? Я помню этот момент в точности, даже если не вполне могу объяснить, что именно произошло. Все было так просто. Шел дождь. Потоки воды падали на крышу с постоянным, глухим шумом. Ты стоял под аркой, вытянув руку прямо под дождь.

Твое лицо казалось зачарованным. Как будто для тебя это совершенно незнакомое чувство, словно ты пытаешься решить загадку. Капли падали с твоих пальцев. Я никогда не видел тебя таким раньше.

Я остановился и смотрел. Ты не замечал меня. А я не мог отвести взгляд. Именно тогда я понял, что между нами что-то навсегда изменилось.

Вот дерьмо. Только он подумал, что день закончился и он может наконец укрыться в своих подземельях... Снейп моргнул, надеясь вопреки здравому смыслу, что зрение его обманывает. Белизну раскинувшегося перед ним снежного пространства нарушал лишь черный силуэт – сидящий человек поднялся и сделал несколько шагов к нему.

Снейп понял, кто это, даже раньше, чем увидел отблеск лунного света на оправе очков. Холод пробежал по его телу, дыхание перехватило. Он ускорил шаг. Измученное тело запротестовало, но он не замедлил шагов.

Мальчишка стоял, глядя на него, отбрасывая с лица длинную челку. Белый снег на его черной мантии казался пушистой меховой оторочкой.

- Что случилось? – голос Снейпа, несмотря на все его усилия, выдавал сбившееся дыхание. Поттер нахмурился, потирая лоб. А под накрывшими лицо пальцами светились беспокойством зеленые глаза.

- Случилось? Ничего. А Вы…

Облегчение нахлынуло на Снейпа головокружительной волной, и знакомое чувство гнева и ненависти к себе пришло вместе с ним. Ненависть была более острой, хотя он и не собирался в этом признаваться. Что за дурак. Неужели он на самом деле волнуется за этого маленького ублюдка? О чем он думал? Что злобные Пожиратели Смерти ворвались в Хогвартс? Очевидно, общение с Хмури не пошло ему на пользу.

- Что ты здесь делаешь? Ищешь неприятностей?

Он пролаял это прежде, чем смог себя остановить, прежде, чем вспомнил: у него больше нет официальных прав и преимуществ перед Поттером.

- Я…

Снейп выпрямился, не обращая внимания на протесты своей спины, и сверху вниз посмотрел на мальчишку. Похоже, это сработало, потому что Поттер опять начал заикаться:

- Я… я хотел побыть один… и посмотреть на звезды.

- Посмотреть на звезды, - он не собирался щадить докучливое отродье; пусть это прозвучит именно так глупо, как и было на самом деле.

- И что? - голос Поттера стал вызывающим. – Вы не можете снять за это баллы.

Он прав; и Снейп горько сожалел об этом. Он искривил губы в обычной усмешке – не важно, как мало ему хотелось сейчас усмехаться.

- И правда, не могу. Предполагается, что ассистент профессора должен быть более ответственным, чем студент. По крайней мере, за себя.

Фраза пропала даром – потому что мальчишка заговорил одновременно с ним, своим слегка хрипловатым, странно напряженным голосом:

- А Вы… Вы в порядке?

Снейп вздрогнул. Все уже было достаточно плохо, когда он так глупо запаниковал – будто Гарри Поттер нуждался в его беспокойстве, будто он не может позаботиться сам о себе. А теперь надо еще отвечать на банальности Поттера… Может, он и Пожиратель Смерти, но даже Пожиратель Смерти этого не заслуживает.

Поттер все еще держал руку у лица, наполовину пряча его, и полуприкрытые пальцами глаза смотрели с выражением, которое Снейп не мог расшифровать, не то, чтобы он пытался это сделать.

Когда он так смотрит, внезапно подумал Снейп, его глаза словно светятся изнутри, за этими дурацкими круглыми очками. Очки и шрам – так много раз повторяемое в газетах и на цветных постерах клише. Фирменный знак Мальчика-Который-Выжил.

Он горько, в сотый раз удивился, почему Поттер здесь, в Хогвартсе. Ассистент очередного ничтожества – преподавателя ЗОТС… Он мог стать аврором, те бы сочли за счастье прибрать его к рукам - победитель Вольдеморта и все такое. И разве Поттер не грезил о том, чтобы стать аврором, в результате чего Снейпу пришлось мучиться целых два дополнительных года, пытаясь научить его Высшим Зельям?

Он сказал, что не хочет больше никого убивать, вспомнил Снейп ответ Поттера в интервью одной из газет.

А еще он вспомнил один из уроков по ЗОТС этой осенью, который он подсмотрел. Урок проходил вне школы, на краю Запретного Леса; Снейп увидел его из замка, случайно. Их «учителя» - он не мог думать об этой женщине без содрогания – нигде не было видно; только Поттер, окруженный третьекурсниками Хаффлпаффа и Равенкло, которые смотрели на него широко открытыми глазами, в то время как он что-то объяснял им. С такого расстояния Снейп не мог слышать, что конкретно, ветер доносил только эхо голоса – но Поттер определенно наслаждался этим. Все внимание ему… чем тут не наслаждаться?

Вы хоть представляете, мистер Поттер, что жизнь не всегда бывает доброй?

Может, мальчишка и не представляет, но он, Снейп прекрасно это знал. Он с усилием вернулся в настоящее – к зеленым глазам, исполненным нетерпения. Поттер выглядел, будто чего-то ждал – чего?

Перчатки Поттера с обрезанными пальцами были припорошены снегом, обшлага его мантии - тоже, и снег не таял. Снейп нахмурился. Этот идиот даже не окружил себя согревающими чарами, так ведь? И как долго он здесь находится – «глядя на звезды», или чем там еще он занимался?

- Вы в порядке? - снова спросил мальчишка, и теперь его голос звучал настойчиво и гневно.

- Мистер Поттер. Я не намерен продолжать этот разговор. Возвращайтесь в замок.

Во время последнего года обучения Поттера, когда тот был еще студентом Хогвартса, возвращаясь со встреч с Темным Повелителем, Снейп иногда встречал его вот так, слоняющимся без дела за пределами замка. Тогда у него была власть, чтобы наказать, заставить подчиниться. А сейчас Поттер мог запросто проигнорировать приказы Снейпа, разве нет?

В любом случае, какое это имело значение? Снейп больше не несет за него ответственности. Поттер не нуждается в том, чтобы он из-за него волновался, никто в этом не нуждается.

Как выразился Хмури – это омерзительно, то, что он все еще преподает здесь.

Глаза мальчишки вспыхнули, будто он хотел возразить, но затем он повернулся и пошел к школе.

На мгновение Снейп почувствовал странное желание пойти рядом с ним, но напомнил себе, что не хочет общаться с Поттером чаще, чем это абсолютно необходимо.

Он специально отстал немного и сплюнул кровью на снег. В лунном свете кровь казалась не красной, а черной. Как назло, Поттер выбрал именно этот момент, чтобы оглянуться. Его глаза сделались шальными. Снейп стремительно прошел мимо.

Он не хотел больше разговаривать; он не хотел ничего объяснять. Он просто слишком устал.

Это забавно? Я дурак потому, что хочу этого – потому, что хочу тебя? Я мечтаю дотронуться до твоего лица. Оно далеко от совершенства, но мне интересно, какими мягкими будут твои губы под подушечками моих пальцев.

Если бы кто-нибудь сказал мне несколько лет назад, что я буду об этом думать, я счел бы это нелепой шуткой.

Я пытаюсь гнать эти мысли; но все напрасно. Ты никогда не захочешь… ты никогда не будешь думать так обо мне.

Но это не помогает. Я не могу выбросить тебя из головы.

Оказавшись, наконец, один в своих комнатах, Снейп шагнул вперед, запинаясь, вцепился в спинку кресла, чтобы не упасть. Боль пронзила его поврежденную руку, но он остался стоять.

- Lumos, - пробормотал он сквозь сжатые зубы. Прямо перед ним, на столе, лежал прямоугольный кусок марципанового торта, во всем своем розово-красном великолепии. Кажется, Альбус продолжает отдавать приказания домашним эльфам, даже оставаясь в Хогвартсе портретом. Как будто Северус не обошелся бы без этого торта…

Как Снейп и думал, под тарелкой лежала валентинка кричащих красно-золотых цветов. Ему было интересно, кто ее сюда принес. Домашние эльфы? Минерва? Они наверняка знали, что в ней.

Торт, открытка… да уж, у него настоящий праздник. Он хмыкнул, поморщившись от боли. Чем дальше, тем сильнее все напоминало какой-то фарс… а он даже не мог посмеяться как следует, слишком болели ребра.

Он взял конверт, открыл. Почерк был мелким и четким, и Снейпу не нужно было смотреть дважды, чтобы понять: почерк изменен. У него были способы выяснить, кто автор – но он не собирался тратить на это время. Его великолепный план заставил бы заплатить всех, кто имел к этим письмам отношение.

Да, именно. Снейп прекрасно распланировал сегодняшний урок – таким образом, чтобы его слизеринцы не пострадали, досталось бы только гриффиндорцам. Немного зелья на стенки их котлов, всплеск… и они выболтают все свои секреты любому, кто захочет слушать.

Сегодня его замещала Минерва. И правда была в том, что Снейп не был уверен, что до сих пор хочет этого отмщения, что он вообще чего-то еще хочет. Он чувствовал себя таким усталым, что казалось, не мог даже сдвинуться с места. Он закрыл глаза, слегка пошатываясь.

Слишком устал, чтобы жить.

Собраться. Это не первый раз – валентинка, Хмури – и Снейп знал, что не в последний. Ему следовало бы уже привыкнуть. Он знал, что делать. Проглотить зелья. Принять душ. Отправиться в постель. И завтра он будет способен функционировать снова. Как и всегда.

Только вот ради чего?

На этот вопрос Снейпу не нравилось отвечать – и все-таки он все чаще и чаще задавался им. Раньше, когда Вольдеморт был жив, у него, по крайней мере, была причина. Он пытался искупить вину, заплатить свой долг. Но сейчас… он чувствовал, словно бы изжил свою полезность, просто говорил и двигался, как марионетка, бездушная кукла.

Это все должно закончиться, подумал он снова. И Хмури будет счастлив. А Альбус… наверное, Альбус встретит его там.

Он слепо протянул руку и ткнул пальцами в мягкие взбитые сливки на пироге, поднес бездумно к губам. Сливки были розовыми, с клюквенным вкусом. А пальцы - все в пыли с пола в камере Хмури.

Он услышал позади себя звук, развернулся, чуть не вскрикнув от боли – выхватывая палочку тем же движением.

Палочка оказалась нацеленной на кончик носа Мальчика-Который-Выжил. Поттер сделал шаг назад: комичное выражение лица, руки раскинуты в стороны для равновесия.

- Ух ты! Как быстро!

- Как ты сюда попал? - голос Снейпа звучал хрипло; мальчишка сегодня решил стать его погибелью. Зеленые глаза за круглыми очками казались обманчиво невинными.

- Дверь не была закрыта.

- Не лги.- Снейп никогда, никогда не забывал запирать дверь и наложить охранные заклинания. Он что, сегодня был так вымотан, что забыл об этом? Снейп непроизвольно сжался, пальцами стягивая воротник туже, но усилием заставил себя обойтись без этого жалкого жеста, выпрямляясь. – Неважно. Почему ты здесь?

- Извините, - произнес Поттер так, словно имел это в виду. Лицо мальчишки было ярко-розовым. Да что с ним такое, может, он на самом деле простыл? Снейп отстраненно подумал, существует ли способ уговорить Минерву наложить запрет на нахождение «коллег» вне замка после отбоя.

- Вам, наверное, надо отдохнуть, - поспешно сказал Поттер странным, нерешительным голосом, который Снейп никогда не слышал от него раньше. – Я просто подумал… ночь такая холодная… Вы не хотите выпить чашку чая?

- Чая. – Он не мог в это поверить.

- Да.

Только теперь он увидел левитируемый за спиной мальчишки поднос с дымящимся чайником и двумя чашками.

Гарри Поттер. В его комнате. Предлагает ему чай. Куда катится мир?

Снейп мотнул головой, пытаясь отогнать чувство нереальности. Поттер, очевидно, сдвинулся от скуки, если так отчаянно ищет общества.

Он не собирался пить чай вместе с Поттером. Это нелепо. Он будет идиотом, если согласится. Единственное, чего он хотел, это чтобы его оставили в покое.

Но в замке было так тихо, время близилось к полуночи, и один из самых отвратительных дней его жизни вот-вот закончится. Выпить чаю… какой вред от этого будет?

- Всего одну чашку, - Снейп почти не мог поверить, что сказал это. И он говорил так тихо, что Поттер имел все основания притвориться, будто не расслышал. На мгновение Снейп подумал, что именно так и будет. Глаза Поттера сузились. Затем он улыбнулся и поставил поднос на стол.

- Замечательно!

О, нет. Ничего замечательного. Снейпу незамедлительно захотелось взять свои слова обратно - как это он не понял сразу? Он сдался, уступил свою территорию.

Но почему-то ему было уже почти все равно. Чайник был горячим, а он чувствовал себя таким замерзшим. Чай – это хорошо. А потом он сможет принять свои зелья и вырубиться до самого утра.

- Я мог бы приготовить чай и здесь, знаешь ли.

- Угу. Как же, – пробормотал Поттер.

Жидкость, налитая в чашки, была густого янтарного цвета. Снейп заметил, что руки Поттера слегка дрожат, и удивился. Мальчишка поставил чайник – при этом его пальцы случайно задели открытку. Он взглянул на Снейпа и встретил его прямой взгляд.

Слишком устал, чтобы играть в игры. Он даже толком не знал, что на самом деле чувствует, имеет ли это для него значение. Всего лишь часть его жизни; часть, которая ему не нравится – но опять же, есть ли в его жизни вообще что-то, что ему нравится?

Поттер отвел взгляд первым. Его губы шевельнулись, как будто он готовился что-то сказать. Он шумно сглотнул.

- Я написал одну вроде этой. Два года назад, на шестом курсе. - Снейп не мог сказать, что сильно удивлен. Он не помнил, что за письмо было два года назад, было ли оно изобретательным и остроумным, или тупым и оскорбительным. Следовало уделить этому больше внимания, раз уж Мальчик-Который-Выжил снизошел до того, чтобы написать ему, верно?

- Это игра, - добавил быстро Поттер. – Как «правда или вызов». Студенты играют в гостиных. Если выбор пал на тебя, ты не можешь отказаться. Конечно, там были чары, маскирующие личность, так что Вы…

- И я полагаю, ты хотел отказаться, - жестко сказал Снейп, прерывая его. Он не хотел это обсуждать. Это всего лишь письмо. Глаза Поттера вспыхнули – как будто Снейп сказал что-то обидное.

- Нет, но… понимаете…

Он на самом деле устал. Почему он согласился на это нелепое предложение попить чая с Гарри Поттером? Поттер был последним человеком на свете, которого он хотел видеть. А может, и нет. Может быть, из всех людей, что ненавидели и презирали его, в отношении Поттера было, по крайней мере, что-то личное.

Снейп поднес чашку к губам. Чай был сладким и пах листьями черной смородины.

- Знаешь, когда я в первый раз получил такую открытку? – Он не знал, зачем собирается рассказать об этом, это получилось для него так же неожиданно, как и для Поттера. Мальчишка взглянул на него, покачал головой. Зачем он говорит это, Мерлина ради? – На шестом курсе. Думаю, ты догадываешься, кто все это начал.

Тогда это было больно. Два года спустя его уже не было в Хогвартсе, и память об унижении потускнела, стерлась. А вот когда он вернулся в школу, уже преподавателем, все началось снова. Некоторые проказы становятся традицией.

- Я могу прекратить это, - сказал Поттер.

В первое мгновение Снейп не отреагировал на эти слова. Он просто смотрел, а затем рассмеялся. Ребра от смеха заболели с новой силой, но остановиться он не мог. Это был чистейший абсурд.

- Прекратить? Собираешься прекратить это? Зачем? Это всего лишь письмо. Просто глупое письмо, которое приходит раз в году.

И если меня в следующем году здесь не будет, я не получу его, подумал он. Если я буду в Азкабане. Или в Св.Мунго.

Снейп замолчал и нахмурился, поймав дикий взгляд Поттера. Он что, произнес это вслух? Похоже, что так. Но в любом случае, он не сказал ничего, что могло бы вызвать у Поттера такой ужас.

- Нет.

- Прошу прощения?

- Нет. Это должно прекратиться. Я их заставлю.

- Да ради Мерлина, Поттер, это всего лишь детская шалость.

Удивительно, что это сказал именно он. Зеленые глаза мальчишки сузились.

-Я не про письма, - очень тихо сказал Поттер. – И Вы это знаете.

О чем тогда, хотел он спросить – но поймал пристальный взгляд Поттера, проследил его направление – пока не увидел свою собственную опухшую руку с красно-синим кровоподтеком. Снейп вздрогнул от отвращения к себе и потянул рукав ниже, пряча запястье.

- Они должны оставить Вас в покое, - в голосе Поттера слышалось что-то почти болезненное, очень настойчивое. – Вы не заслуживаете этого. Я знаю, что Вы были на нашей стороне.

Ну спасибо! Наконец-то, после семи лет, в течение которых Поттер сомневался в нем при каждом удобном случае, мальчишка решил отдать ему должное. Как в таком случае осуждать Хмури лишь за то, что тот чуть более упрям? Взгляд Поттера не отпускал его, Снейп почувствовал себя немного неловко.

- Я заставлю это прекратиться, - повторил Поттер. – Я не позволю им забрать Вас опять.

- И как именно ты это сделаешь? – нет, он не должен всерьез обсуждать это, верно? Слова Поттера ничего не значили. – Учитывая, что у тебя с трудом получается контролировать свою собственную жизнь. – Это прозвучало хорошо. Снейп нахмурился, увидев, как потемнели глаза Поттера, и продолжил, - Учитывая, что я тебя нашел в снегу, полузамерзшим. – Это был грязный прием, но он все равно продолжал в том же духе. – Ты сидел в сугробе, а ведь на улице – февраль…

Лицо мальчишки исказилось, но Снейпу едва хватило времени заметить это – потому что Поттер внезапно шагнул к нему, оказавшись так близко, что черты его лица утратили четкость. И в то же мгновение руки Поттера обхватили его, притянули ближе, судорожно стискивая – и Снейп почувствовал на шее горячее дыхание мальчишки. У него, наверное, действительно температура, отстраненно подумал Снейп. Температура, безумие, буйное помешательство… А затем все эти мысли исчезли под ощущением прижавшегося к нему жесткого, горячего тела.

Шумный вздох отозвался в груди Поттера – а его руки еще крепче оплелись вокруг Снейпа. И, как ни странно, эти почти мешающие дышать объятия не причиняли боли.

Все казалось таким странным, почти нереальным - да, это правильное слово – как будто что-то в реальности щелкнуло, сдвигаясь, и Снейп оказался в другом мире, а может, даже в чужом теле. И здесь, в эти мгновения нечаянного обмана, он получил шанс испытать нечто, что не предназначалось ему. Это кого-то другого должны были прижимать к себе вот так, теплыми сильными руками. И уж конечно, это кого-то другого должен обнимать Гарри Поттер. Почему он, Снейп, занял чужое, незаслуженное место, он не знал.

Это должно закончиться, и очень скоро. Мальчишка, наверное, на самом деле не в себе, не знает, что делает. Он очнется через несколько секунд, и обнаружит, обнаружит все…

Тело Снейпа застыло, мышцы напряглись, он ждал неизбежного, – и изо всех сил, почти с отчаянием пытался не дать себе притронуться к мальчишке, не вцепиться в мантию Поттера самому. Снейп прекрасно знал, какой должна быть близость - для него. Удостоверился окончательно полгода назад, когда Хмури привел своих людей, чтобы те его изнасиловали – и он даже не видел лиц, просто чувствовал, как их члены по очереди входят в него. «Шлюха. Предатель, убийца и шлюха», - говорил Хмури.

Снейп вздрогнул – и когда тесная хватка рук мальчишки стала немного свободнее, на долю секунды Снейп почувствовал сожаление. Но все-таки Поттер стоял, вне всякого сомнения, слишком близко, глядя на него в высшей степени странным выражением, которое Снейп никак не мог распознать. Как бы то ни было, оно совсем не походило на шок и отвращение.

- Я сделал Вам больно? – голос Поттера звучал нерешительно и почти - виновато? – Извините.

Извините? Мальчик-Который-Выжил извинился дважды за один вечер. Это что-то новенькое. Снейп сделал шаг назад, увеличивая между ними расстояние, снова обретая контроль над собой.

- Вам необходимо навестить мадам Помфри, мистер Поттер?

Мальчишка выглядел совершенно и весьма раздражающе озадаченным.

- Поппи? Зачем?

- Потому что Вы, очевидно, не контролируете свои действия.

- Что? – Поттер нахмурился, но мгновением позже его взгляд просветлел. – А-ааа. Вы имеете в виду… это.

Он посмотрел на свои руки, объятья которых Снейп чувствовал всего полминуты назад.

Теперь на лице Поттера было выражение, которое Снейпу совершенно не нравилось – что-то, подозрительно похожее на жалость. Снейп встряхнул головой, позволяя волосам упасть на лицо, наполовину закрывая обзор.

- Нет ничего, чего бы я не мог контролировать в своих действиях, - сказал Поттер. – Сэр.

Хмм, сэр…Такая редкость - слышать подобное обращение от Поттера, это должно что-то значить – и голос его звучал… звучал искренне, мелькнула мысль в голове Снейпа.

- Я имею в виду, - продолжил Поттер, - Я имею в виду, что хотел этого.

- Хотел чего? – Что-то подсказывало ему, что не следовало спрашивать об этом. Поттер, казалось, слегка обиделся, нахмурился, и теперь между ними было уже два полноценных шага.

Если это одна из его проделок, я его убью, подумал Снейп. Я так устал.

- Ммм… хотел обнять Вас? – очень тихо спросил Поттер.

Снейп почувствовал, как в нем растет гнев, который копился в течение всего этого паршивого дня, и сейчас его меньше всего волновало, как именно звучит голос Гарри Поттера, и как – робко? смущенно? с надеждой? – он смотрит.

- И почему ты вообразил, что я хочу, чтобы меня обнимали? – Голос Снейпа походил на шелк, но Поттер бросил нервный взгляд на чашку в руке Снейпа, будто ожидая, что она в любой момент может полететь ему в голову. Идиот малолетний.

- А Вы не хотели, да? – спросил Поттер, и теперь в его голосе было что-то нехарактерно печальное и неуверенное. – Мне жаль. Я думал…

- Я не знаю, о чем ты думал. – Возможность оказаться в своем привычном настроении заставила Снейпа почувствовать себя гораздо лучше, его слова стегали наотмашь; он забыл в этот момент о своей слабости. – Я не знаю, что за дикая идея родилась в твоем твердокаменном черепе, и почему ты считаешь себя защитником слабых и убогих всего мира. Но я не слабый, и не нуждаюсь в защите, а если мне внезапно понадобится утешение, я определенно буду искать его где угодно, но не в объятьях Мальчика-Который-Выжил.

Поттер шумно сглотнул; Снейпу стало совсем хорошо. Он все еще умел сбить с мальчишки спесь, разве нет? Даже если и не мог снять баллы. Глаза Поттера вспыхнули, гневные и яркие. Задохнувшись, он смотрел на Снейпа. А затем он набрал полные легкие воздуха и выпалил:

- Я не утешаю Вас, идиот! Я… я за Вами ухаживаю!

Это совсем не имело смысла; слова даже не привлекли внимания Снейпа. Он фыркнул.

- Вы не понимаете, да? – голос Поттера стал странно отстраненным, как будто он разговаривал сам с собой. Внезапно Снейпу страшно захотелось оборвать его, прежде чем тот скажет нечто, о чем они оба будут потом сожалеть. – Вы ничего не чувствуете, верно? Это всего лишь я. Всего лишь я. Я думал, что Вы может быть, чувствуете, иногда мне так казалось… Но, наверное, нет, наверное, я вообразил это все, нафантазировал.

Взгляд, который он кинул на Снейпа, был дерзким. Снейпу следовало прекратить это, поставить мальчишку на место. Но Поттер… фактически, он даже не был больше мальчишкой. Молодой мужчина.

И Снейп помнил ощущения, возникающие, когда этот молодой мужчина обнимал его.

- Вы хоть когда-нибудь задумывались, почему я передумал становиться аврором? Или для Вас это слишком трудно – думать о Мальчике-Который-Выжил? Вы ведь так называете меня про себя – Мальчик-Который-Выжил? Я ненавижу то, как они обращаются с Вами, понимаете – как Хмури обращается с Вами. Я не хочу быть таким, как они. Я начал работать здесь… Вы знаете – почему? Вы думаете – это просто? Слизеринцы ненавидят меня, а мой собственный факультет считает, что я должен покрывать их проделки – и самое главное – я не представляю, как заставить их меня уважать. Знаете ли Вы, как это трудно?

- Вообще-то, да, - сказал Снейп.

Кажется, его слова продрались-таки сквозь путаницу монолога Поттера, заставив мальчишку замолкнуть и взглянуть на него с чем-то вроде замешательства во взгляде.

- Что – да?

- Да, я знаю, как это трудно.

Он видел, как плещется ярость в глазах мальчишки. Кулаки Поттера сжались, будто Снейп сказал нечто возмутительное.

- Ничего Вы не знаете!

Снейп уставился на него. Затем Поттер вздохнул и очень решительно произнес:

- В любом случае. Я сделаю еще одну попытку. Всего одну.

У Снейпа не было время спросить, о чем это он – потому что Поттер снова оказался совсем близко, преодолев расстояние между ними одним шагом – а затем Снейп почувствовал, как горячие жесткие ладони обхватили его лицо. И мгновением позже губы накрыли его рот, упрямые, настойчивые и все-таки до странности нежные, заставляющие его поддаться – и внутрь тут же скользнул горячий язык.

Этого не может быть, подумал Снейп. Гарри Поттер поцеловал меня. Этого не может… это слишком нереально, чтобы даже думать о подобном.

Поэтому он и не думал. Он вернул поцелуй, встретив этот вторгшийся в его рот язык – сколько лет его никто не целовал? Удивительно, что он до сих пор помнит, как это делается. И всегда ли это было именно так? Горячо и отчаянно, тепло и с привкусом черной смородины – руки держали его лицо крепко, но нежно, и у него заканчивалось дыхание, и все-таки он хотел продолжать еще, еще и еще…

Он резко вздохнул, когда их губы разомкнулись – вспоминая заново, как дышать, и открыл глаза – он и не заметил, что закрыл их. Жесткие пальцы все еще прикасались к его лицу, хотя и не удерживали больше – а рот Поттера стал розовым и выглядел слегка припухшим – зацелованным – как неумолимое свидетельство случившегося. Он целовал Поттера; Поттер целовал его. Это безумие.

- Ну а теперь вы можете в ярости размазать меня по стене, - сказал Поттер.

Хорошая идея. Как только он вспомнит, как обращаться с волшебной палочкой. Мерлин, он на самом деле совершенно не умеет себя контролировать – если поцелуй смог превратить его в такую размазню. Поттер только что получил прекрасное оружие против него.

Пальцы мальчишки замерли возле лица Снейпа, будто он снова хотел дотронуться до него. Почему он этого хочет? Мысль о прикосновениях к скользкому уроду должна заставить его содрогнуться от ужаса. Глаза Поттера были темно-зелеными, серьезными, а голос тихим, но звучал почти с отчаянием.

- Сейчас неудачное время, я знаю. Вы устали. Но я решил, что мне надо сделать это сегодня. Я думал, что это правильный день, День святого Валентина, и все такое. А когда они забрали Вас – и Вы все не возвращались так долго… а я ждал, и ждал…

Ты не серьезно, хотел сказать Снейп. Но даже произнести это значило бы, что он на мгновение признал, что это может быть правдой, может вообще – быть, что есть хоть малейший смысл в словах мальчишки.

- Прекратите, мистер Поттер.

- Что прекратить?

- Что бы вы ни делали. Вашу шутку. Вашу проказу. Вашу глупость.

- Это не шутка! – его глаза мерцали от гнева. – Вы что, думаете, я так шучу? Примените Legilimens ко мне, если хотите узнать правду.

- Я не хочу ничего знать! – Страх рос в нем горячей волной, страх требовал ранить мальчишку прежде, чем тот ранит его. - Вы пришли сюда, забрели, не спросив позволения, безо всякого уважения к чьим-либо чувствам, со своими глупыми идеями. Что это? Еще одна игра, вроде этих открыток? «Поцелуйте своего бывшего преподавателя по Зельям»? И Вы не смогли отказаться, не важно, как сильно пытались? Вы всегда останетесь гриффиндорцем, верно?

- Это не игра! Вы слышите меня? – теперь это больше похоже на их обычную манеру общения, отстраненно подумал Снейп, орать друг на друга… Он видел, как вздымается грудь Поттера – и лицо его сейчас было очень бледным, только красные пятна горели на щеках.

- Вы думаете, мне это нравится? – голос мальчишки звучал почти обиженно. - Когда я был на пятом курсе, мне нравилась одна девушка. Я всегда чувствовал себя рядом с ней таким идиотом. Как будто… как будто моя жизнь больше не принадлежала мне, как будто я ее кому-то отдал. А Вы вообще ни на что не обращали внимания. Как Вы не замечали, что я ждал Вас, когда Вы возвращались после встреч с Пожирателями Смерти. Вы хоть о чем-нибудь догадывались?

Он ни о чем не догадывался. Но мальчишка тоже не догадывается … мальчишка ни о чем не имеет ни малейшего понятия. Такой молодой, такой необузданный, такой… живой.

- Вы думаете, я хочу испытывать такие чувства к Вам? – голос Поттера звучал возмущенно, до комичного обвиняюще – как будто он хотел переложить вину на Снейпа. – Я ненавидел Вас, знаете ли. А Вы до сих пор ненавидите меня, верно? Ведь так?

Какое самомнение. Ему так не терпится, чтобы его разубедили. Но, наверное, в помешательстве мальчишки было что-то заразное – потому что Снейп чувствовал, как его затягивает туда же, в ответ на вопрос, который вообще-то вопросом не является.

Он не ненавидел его. Очень давно уже – так давно, что это казалось вечностью. Как мог Снейп его ненавидеть? Тот день, когда они принесли Поттера в лазарет, и его губы были синими, а дыхание вырывалось из груди с таким странным шумом, что казалось, вот-вот совсем прервется – и Темная Метка побледнела на предплечье Снейпа, и он понял, что все закончилось – он уже тогда не испытывал к нему ненависти. Он думал, что, если мальчишка умрет, он никогда не будет чувствовать себя целым.

Мальчишка стал частью него. Ну что ж, он ведь вполне способен ненавидеть часть себя. Но не Поттера.

И то, что мальчишка снова оказался здесь, в Хогвартсе, было подобно прикосновению к огню, снова и снова – болезненно и в то же время он не мог перестать это делать.

Что ж… это не Поттер сошел с ума. Это он. Думать вот так о восемнадцатилетнем мальчике, идоле всего волшебного мира… Добро пожаловать в Фан-клуб, Северус Снейп.

И он все еще чувствовал вкус и тепло губ Гарри Поттера на своих губах.

Снейп не собирался ничего говорить, потому что все, что бы он ни сказал, неизбежно привело бы его к падению. Потому что Снейп не доверял своему голосу, не верил, что он будет звучать достаточно ровно. Его веки вдруг показались мучительно тяжелыми. Он знал, что не должен расслабляться, что должен держать контроль. Но Снейп чувствовал себя таким кошмарно усталым. А затем что-то пошло не так. Пол вдруг ускользнул из-под ног. Снейп знал, что должен встряхнуться и заставить себя стоять прямо, прежде чем будет слишком поздно, и вдруг понял, что времени на это у него уже нет.

Сильные руки поймали его, поддерживая – и Поттер снова оказался к нему слишком близко, твердый, горячий и зеленоглазый. Перед взором Снейпа все поплыло – но эти глаза он видел отчетливо.

- Они на самом деле над Вами поработали, да? – голос звучал мягко и печально, резкость пропала совершенно – в этом голосе было нечто такое, что на мгновение Снейпу захотелось сдаться, поверить сказанным словам. – Ублюдки.

- Ничего страшного.

- Ну да, конечно. – Настойчивые руки не отпускали его, пока не усадили в кресло, будто он калека или ребенок, и Снейп нахмурился, ненавидя сейчас их обоих – себя за слабость и Поттера – за то, что тот был ей свидетелем. Поттер все еще был здесь, обнимая Снейпа, хотя ему больше не нужна была поддержка. Грудь Поттера почти касалась его груди.

И опять появились пальцы, жесткие подушечки, пробегающие по его лицу, ерошащие волосы. Снейп нахмурился. Это было неправильно: издевательство, насмешка. Должно быть, по крайней мере.

Поттер не может хотеть этого. Пальцы притронулись к его губам. Потом на мгновение пропали. Затем прикоснулись снова, с чем-то холодным и пушистым на них. Он слегка приоткрыл губы и почувствовал сладкий клюквенный вкус. Сливки, сливки с торта.

Ему не нравились взбитые сливки. Но он все равно облизал пальцы Поттера.

Снейп почувствовал, как мальчишка поменял положение, скользнув на пол и сев на корточки рядом с креслом – оставаясь так же близко, как и раньше. От этого кружилась голова, это было неправильно, но все-таки Снейп не мог себя вынудить оттолкнуть Поттера.

- Не заставляйте меня уходить, - попросил мальчишка.

Черт! Ему следовало это сделать – это было легко, должно быть легко сейчас, когда Поттер не спорил, а только умолял. И все равно губы Снейпа не шевельнулись, будто он забыл, как разговаривать.

- Я знал это, - триумфально заявил Поттер.

Глупый мальчишка, что мог он знать? Снейп снова почувствовал руки вокруг себя, притягивающие его ближе, настойчиво подталкивающие вверх, это должно было быть грубым и неосторожным, но почему-то не было. Больно не было.

Губы снова прикоснулись к его лицу, целуя веки, губы и нос, и он чувствовал очки Поттера, металлическая оправа мешала. Но это не имело значения. Ничего не имело значения. Сейчас все, о чем Снейп позволил себе думать - это настоящий момент – и Поттер… Поттер, целующий и обнимающий его. Он не думал ни о чем другом.

Ему не нужна защита, сказал он совсем недавно, но внезапно почувствовал себя именно так – защищенным. В безопасности. В объятьях мальчишки вдвое моложе его – глупого, импульсивного мальчишки, который, наверное, даже не знает, что делает.

Снейп должен быть мудрее в этой ситуации, но он не мог. Быстрые руки Поттера потянулись к пуговицам на его мантии. У Снейпа внезапно перехватило дыхание от прикосновения пальцев к коже. Он слышал шорох ткани и понимал, как мало теперь осталось на нем одежды, но тревоги не было. Если Потер даст задний ход, когда увидит его – так тому и быть. Он заслужил это своей глупостью.

Снейп услышал тихий вздох Поттера – и через секунду подушечки пальцев пробежались по его груди, прикасаясь к уродливым пятнам синяков.

- Я прекращу это, – снова повторил Поттер. Неважно. С тех пор, как Снейп сдался, слова больше не имели значения.

Он почувствовал на ключице теплое дыхание Поттера, затем ощущение исчезло. Вместо этого пальцы Поттера сжали его руку, куда-то потянув. В спальню? Снейп последовал за ним. Рука вела его.

- Где твоя ночная рубашка?

- Ночная рубашка?

- Да. Я знаю, у тебя есть одна такая страшная.

- Это что, твой фетиш, Поттер?

Мальчишка хихикнул.

- Нет, глупец. Тебе нужен отдых. Надо что-то принять. Лечь.

- Странные у тебя представления о том, что представляет из себя «ухаживание».

Горячие ладони снова прикоснулись к его лицу, губы к губам.

– Доверься мне.

Это было невозможно, он не доверял никому, тем более Поттеру. Но Снейп не хотел спорить сейчас. Он вдруг подумал, что не хочет, чтобы этот день запомнился ему из-за Хмури или открытки гриффиндорцев. У него будут другие воспоминания.

Снейп помнил вкус зелий, горький и вяжущий, помнил, как стеклянный холодный флакончик касается его губ. Он помнил, как лежит в кровати, и к нему прижимается стройное, сильное тело, от которого его отделяет лишь тонкий слой материи. Больше не было холодно, наверное, Поттер затопил камин. Или просто больше вообще не было холодно.

Он помнил, как Потер вздохнул и заерзал, устраиваясь удобнее, будто собираясь остаться в его кровати. Снейп пробормотал:

- И что теперь?

Мальчишка придвинулся немножко ближе и тихо фыркнул.

- Ничего.

- И это все?

- Потом, - сказал Поттер.

Он помнил это и ничего больше, прежде чем скользнуть во тьму и позволить этому дню наконец-то закончиться.

Знаешь, как часто я мечтал об этом? Ты и я, в этой постели, слышно лишь, как потрескивает огонь, и трепещет пламя свечей, заставляя тени на потолке пуститься в пляс. Ты спишь, и твои глаза быстро двигаются под опущенными веками. Нехороший сон, я вижу это по морщинке между твоими бровями. Я придвигаюсь ближе, ты вздыхаешь, и слегка расслабляешься.

Ты доверяешь мне, когда спишь. Ты не сопротивляешься мне. Ты выглядишь так ранимо. Я тебе нужен.

Спи. Ты в безопасности со мной.

Конец

Написать отзыв Вернуться